За Тихим Доном
Шрифт:
— Машенька!
Кто-то хватает меня за ноги и тянет на землю, под корень дерева.
— Тшш... — затыкает мне рукой рот Клинская и кивает в сторону.
Там на упавшем стволе сосны сидит волк и смотрит на нас.
Знает, что она слабая и ждёт. Санитар леса хренов!
— Давно он тебя караулит? — почти беззвучно.
— Только светать стало. Он кровь чувствует, — показывает разорванные на коленях штаны, сквозь которые видны кровавые ссадины.
— Какого хрена тебе дома не сиделось, Клинская?! —
— Она обещала показать алтарь. А потом пропала...
— Юля? Вот ты доверчивая! Она тебя как соперницу решила устранить. Выберемся — поедем домой.
— Ты ещё выберись, Шолохов! Он подкрадывается! — смотрит на волка и вжимается в меня.
Одиночка... Молодой... Выгнали из стаи. Неуживчивый, значит, в коллективе.
Он не такой сильный, как матёрый, но сука, они более отмороженные, так как охотиться одному сложнее. А тут такая жертва, от которой страхом просто разит. Можно её высиживать, пока от отсутствия еды и воды сознание не потеряет. А там...
Осматриваюсь в поисках "оружия". Метрах в пяти хороший сук лежит, которым эту зверюгу можно огреть.
— Даже не вздумай, — шепчет Клинская, хватая меня за локоть.
— А что прикажешь делать? Сидеть и ждать? Он не уйдёт.
— Я боюсь...
— Выхода у нас нет...
Стянул рюкзак с плеч, взял шишку побольше и отдал Маше.
— Как скажу, кидай её туда, — показываю пальцем в противоположную сторону. — Это отвлечёт его на пару секунд.
Маша смотрит во все глаза. Ей страшно.
Готовлюсь к прыжку.
— Кидай!
Она бросает.
Волк отвлекается на шум с боку и даёт мне фору схватить сук.
А потом всё идёт не по продуманному мной плану. В этом и опасность одиночек. Мозг у них не коллективный и вожак не давит авторитетом. Он действует сам.
В один прыжок кидается на меня. Я только успеваю поднять палку перед собой и вставить ему в пасть. Рычит, вгрызается в деревяшку, пытаясь сломать.
Давлю, чтобы откинуть его от себя. Но он в агрессии, а это повышает силу. Зубы клацают почти у лица, слюна льётся на меня. Рвёт когтями мне одежду и кожу.
Терпи, Шолохов. Да, больно. Но он не остановится, и будет рвать дальше. И не факт, что только тебя.
Прилагаю неимоверные усилия, чтобы развернуть палку в его пасти. Хруст. Волчара взвыл и стал отпускать меня, а потом отползать в сторону, скуля от боли. Я сломал ему челюсть.
В одиночку он теперь не выживет, а в стаю обратно не примут. Выход — ложиться и умирать от голода.
— Валим отсюда, — протягиваю одну руку Маше, второй хватаю свой рюкзак.
Пока оба на адреналине успеваем убежать подальше от этого места. А потом силы покидают. Падаю на четвереньки. Бьёт кашель, воздух плохо проходит в лёгкие.
Машка рядом мокрая
— В рюкзаке твоя куртка, — хриплю.
Она достаёт и с трудом натягивает на себя. Подаёт воду.
Бок горит. Там глубокая рана от когтей.
Блядь!
— Тебе в больницу надо.
— До неё ещё дойти нужно. Ты как?
— Нормально. Ссадины только, а так в порядке. Ром, он не побежит за нами? — трясётся.
— Нет. Я ему челюсть сломал. Сдохнет теперь... Долго и мучительно... От голода.
— Жалко...
— Серьёзно? Машенька, он ждал, когда ты отъедешь, чтобы тебя загрызть. А ты жалеешь...
— Он не виноват, что хищник и должен добывать себе пропитание.
— Ты блаженная, Клинская... — падаю на землю.
Ложится рядом и прижимается ко мне. Гладит по лицу.
— Мне было ужасно страшно...
— Мне тоже... За тебя...
— Зачем она так? — хлюпает носом.
— Не знаю. От отчаяния...
Расслабляюсь. Сил идти нет. Они закончились ещё на схватке с волком, а марш-бросок был на автомате. Глаза слипаются. Волнение за Машу отпускает. Она рядом... Обнимает.
Провал.
Открываю глаза и не понимаю сколько времени. Клинская спит, уткнувшись мне в плечо.
Какая-то детская безмятежность на лице.
Часы показывают, что уже почти два часа дня.
Отдохнули, блин, немного... Кто засыпает в лесу, кишащем зверьём?
Пытаюсь пошевелиться, но всё тело онемело от твёрдого ложа.
— Ммм, — мычу от боли в боку.
С трудом поднимаюсь и смотрю на рану. Кровь до сих пор сочится.
Твою мать...
— Надо идти, — сонно бубнит Маша. — Тебе врач нужен.
До Полоза около часа пешком, там ещё минут сорок до машины. Но учитывая то, что мы подранки, путь займёт больше времени.
Обнимаемся и идём.
Каждый шаг отдаёт болью. Но не вздумай этого показать. Всего лишь царапина... Пусть и глубокая.
У камней делаем привал. Достаю из рюкзака свои протеиновые батончики, которые бросил машинально, и воду. Надо немного восстановиться.
Клинская не любит протеин, говорит, сухой. Но сейчас он нам позарез нужен.
— Теперь нужно дойти до машины, а там уже проще.
— Ром, дай на рану посмотрю, — тянется ко мне.
— Не надо, — отвожу руку. — Нормально.
Хреново там всё. Срочно нужна перевязка и медицинская помощь.
— Крови на одежде всё больше, — почти хныкает.
— Нормально всё, — повышаю голос, почти прикрикивая на неё.
В глазах слёзы.
Да, блядь... Не сейчас...
Прижимаю одной рукой к себе, глажу по волосам. Быстрый поцелуй.
— Не плачь. Всё хорошо будет... Идти надо.
Если я тут отключусь от потери крови, то она меня не дотащит. Да и вообще машину не найдёт.