За твоей спиной
Шрифт:
Страх неожиданно приходит ко мне на третью ночь. Кажется, бояться вообще стало моей традицией. Проснувшись от шума заезжающего на территорию автомобиля, мгновенно прихожу в себя. Правой рукой накрываю спящего Луку, левой стискиваю рукоятку приготовленного на всякий случай ножа.
Приподнявшись, зажигаю ночник.
Сигнализация издает три длинных звука и замолкает. Дверь открывают. И снова шаги на лестнице.
От каждого в голове вспыхивают воспоминания о Германе.
Бам-бам-бам.
Опустив взгляд на нож, думаю о том, готова ли я буду с помощью него защитить себя и сына?
Сомневаюсь.
Когда вижу фигуру в дверном проеме и узнаю в ней Расула, казалось бы, можно выдохнуть. Но нет. Пульс только усиливается. Щеки вспыхивают.
Три года не такой большой срок, но Хаджаев и не думал меняться: ровно остриженные черные волосы, модная небритость на лице, деловой костюм, будто советник главы республики только что вышел с благотворительного вечера и, оставив жену в машине, забежал к нам.
Увы. Расул чужой. И никогда моим не был.
Прислонившись к стене, он молча оценивает взглядом моего спящего под одеялом сына и… меня. Лицо, растрепанные волосы, обнаженные плечи. Вспомнив, что я все еще в одной шелковой сорочке, смущаюсь и прикрываю грудь рукой.
– Привет, – проявляю банальную вежливость.
– Привет. Ты так рада меня видеть?
– В смысле? – пугаюсь, чем себя выдала.
Заметив, что держу нож, четко направленный на Хаджаева, прихожу в себя.
– Прости, пожалуйста, – опускаю руку. – Это по привычке…
– Интересные у тебя появились привычки, – замечает он, пряча руки в карманы брюк. – Это ведь как-то связано с синяком в пол-лица?
Инстинктивно дотрагиваюсь до скулы и морщусь от боли. Расул резко отталкивается спиной от стены и стремительно направляется к выходу:
– В сауне есть халаты. Оденься, Таня, и я жду тебя на кухне. Поговорим…
Глава 6. Татьяна
«И как я не додумалась про халат?» – ругаю себя, затягивая потуже узел на талии и шлепая босыми ногами на кухню.
Очерчиваю взглядом внушительные плечи, обтянутые белой рубашкой, и, пройдя мимо, сажусь напротив. Расул изучает меня исподлобья, тяжело дышит. Его ладони сцеплены в замок на столе прямо передо мной.
Я чувствую, как в горле пересыхает. Одновременно стараясь на него не смотреть, делаю вид, что не боюсь этого.
Никогда бы не хотела больше с ним встречаться, но последние три года я мало что решаю в своей жизни. У меня ее вообще нет.
Расул поднимает руку и только хочет коснуться моего подбородка, как я резко отшатываюсь.
– Не трогай, – произношу ровно. – Пожалуйста.
Голос
И если взять в расчет, что супруга я воспринимаю не иначе как шакала, у которого нет моральных принципов, то Расул скорее вожак стаи. Может, и загрызет, но исключительно по справедливости. Это осознание добавляет мне смелости, но… вот загвоздка – волков я больше на дух не перевариваю.
Ни вождей, ни шакалов!.. Никого!
– Как ты в это вляпалась, дикарка?
Я морщусь словно от боли. Прозвище старое. Мне сегодняшней несоответствующее. Гораздо хуже смотрится жалость в глазах, в которых когда-то явно читалось восхищение.
– Странный вопрос, – безразлично пожимаю плечами. – В травмпункте, где приходится часто бывать… – прячу смущение за грустной улыбкой. – В общем, там женщина есть. Которая справки выписывает. Она у меня все время то же самое спрашивает…
– И что ты ей отвечаешь?
– То же, что и тебе, – ничего. Когда я слышу этот вопрос, мне всегда стыдно до жути. Будто это я виновата, что Герман такой… Плохой себя чувствую. Грязной.
– Я этого не говорил. Не хочешь – не рассказывай, но тогда чего ты ждешь от меня? Вы ведь не можете вечно жить в лесу?
– Нет.
– Так чего ты хочешь, Тань? – спрашивает он вкрадчиво.
– Я. Хочу. Уехать. Хочу новые документы и билеты в один конец. На Сахалин, к примеру. Там, говорят, красиво…
После недолгой паузы Расул качает головой.
– Я не нарушаю законы, которые Фемида учила меня защищать. Если тебе нужны поддельные документы, Таня, лучше поискать другое убежище, – разводит руками.
– Ты спросил, чего я хочу. Я ответила. Только и всего.
Он постукивает пальцами по поверхности стола и задает новый вопрос:
– У тебя есть какой-то план?
– Я хочу доказать, что мой муж болен. Хочу, чтобы маму Луки признали умершей и я могла его усыновить. Хочу, чтобы нас не трогали, – срываюсь.
Дрожать начинаю. Всем телом и душой.
– Почему ее не могут признать умершей? – сохраняет спокойствие Расул.
– Думаю, этому как-то способствует Герман. Правда, совершенно не понимаю, зачем ему это надо.
– Как она пропала?
Я смотрю ему в глаза и шепчу:
– Просто исчезла… В здании аэропорта.
Расул приподнимает брови, выражая крайнее удивление.
– Они собирались на отдых с годовалым Лукой. Сдали багаж, уже прошли таможню и досмотр. В отстойнике Агата исчезла… Просто как сквозь землю провалилась, Расул.