За воротами дымил большой завод

Кузьмина Людмила

Путёвка недорогая, студенческая – 15 р. Авось выкручусь.

Неделю пролежал с гриппом. Рита говорит, что у меня теперь один нос, больше нет ничего.

Ну, до свидания.

И чтоб тебя никто не огорчал 22-го. Так и скажи всем, а то будут дело иметь со мной».

Получила письмо от подружки из Златоуста. Она тоже озабочена одиночеством. Ещё в начале декабря сообщила в письме:

«Мы в декабре получим премиальные 60%, так вот это несколько

поднимает наше настроение.

5 декабря мы собираемся пойти в театр вместе с ребятами из ЦЗЛ, где будет «Лунная соната» и в перерывах танцы. Ничего хорошего не жду.

Алёна, как твои дела с мужчинами? Люси, а ты всё ещё не влюблена?

А на меня всё падают женатые или молокососы.

Как вы развлекаетесь? А вот мы – никак. Только в кино бегаем.

Девчонки, когда у вас отпуск? Мне дали июль, Альбине тоже, а Тамаре август. Кто у вас взял июль? А? Может, с кем вместе угадаем?

Поздравляем вас с праздником Советской Конституции!

Надеюсь, вы ещё не опозорили звание советского гражданина? Мы – нет! Ведём наискромнейший образ жизни. А мне времени ни на что не хватает.

Люси, как дела с английским? А у нас – никак.

Ну пока всё! До свидания! Целую вас крепко. Ваша Ийка».

Основная наша жизнь проходила на заводе несколько однообразно. Работа – мы трудимся от звонка до звонка, изо дня в день одни и те же анализы, отчёты в журнале о сделанной за день работе. При заводе организованы курсы по изучению английского языка для сотрудников: кто-то готовился поступать в аспирантуру, кто-то хотел знать язык, чтобы читать статьи в научных иностранных журналах. Я немедленно записалась на эти курсы, благо не надо было ездить в город, занятия проходили в технической библиотеке после работы. Мужчин в группе почему-то было большинство, и молодая преподавательница, кокетничая с ними, проводила занятия в живой разговорной и довольно весёлой манере на заданную тему. Сидим, перебрасываемся фразами на английском языке. Тема: «Семья». Преподавательница обращается ко мне, предлагая перевести с русского языка фразу, явно подначивая меня на шутливый тон: «Я буду хорошей женой»! Мужчины, глядя на меня, смеются. А я не соглашаюсь с преподавательницей и перевожу: «Я буду хорошим учёным!» И веселимся ещё больше, предлагая разные варианты фраз.

К концу года отчётность и бумажная работа на всех уровнях прибавились. В комсомольском бюро Олег Бобков давал мне поручения собрать всякие сведения по цехам о проведении комсомольских собраний, и я старательно бегала по заводу, а то и сама проводила комсомольские собрания в цехах. Несколько раз с высокой трибуны в конференц-зале читала лекцию о научном прогрессе в стране и, между прочим, в заводском парткоме числилась на хорошем счету. И всё равно жилось мне невесело в моём одиночестве в личной жизни.

Вдруг узнаю, что в драмтеатре будет концерт – приехал хор из Свердловского оперного театра, а концертмейстером там наша Ниночка Грошикова из университетского хора. Почти пять лет я пела в студенческом хоре с нашим незабвенным художественным руководителем

Вадимом Серебровским, и всё это время Нина была нашим концертмейстером. Я немедленно собралась и поехала в город, купила билет на концерт. Смутно надеялась: а вдруг солистом приедет и Валя Анисимов – он тоже пел в нашем хоре, а теперь он оперный певец. В драмтеатре я отправилась не в раздевалку, а сразу в зимней одежде за кулисы. Меня притормозил один парень:

– Посторонним нельзя!

– А я не посторонняя!

Прошла чуть дальше, увидела Нину, мы обнялись. Она раздела меня за кулисами. Ну прямо я свой тут человек!

Увы! От Нины я узнала, что наш студенческий хор распадается, Вадим Борисович уезжает в Новосибирск. Нина устроилась работать в Оперном театре, параллельно учится в консерватории. Я постеснялась спросить её, поёт ли Анисимов на сцене. Она ничего не знала о моём амурном увлечении.

После концерта ехала домой и грустно думала: «Всё лучшее осталось в прошлом. Какая тоска!»

К Новому году мы получили от Ии письмо из Златоуста:

«26 декабря 1962 г.

Здравствуйте, Люси, Алёна! И все остальные тагильчане!

Ну, что ж, дети, поздравляю вас с наступающим 1963 Новым годом! Господи, чего вам только я ни желаю: и счастья, и любви, и детей, и денег, и всего-всего! Простите меня, дуру старую, что по такому случаю я не одариваю вас красочными открытками.

Невольно я, конечно, вспомнила прошлый Новый год и 29-ю комнату. Выпейте, девчонки, в Новый год за меня.

Ну, а как Коростелёвочку-то можно поздравлять? Лариска, мы все трое тебя поздравляем и кучу всякого добра желаем!

Женщины, могли бы вы хоть описать что ли своих любимых. Ведь интересно же!

Люси, ну как ты своё 23-летие отметила? Опиши.

От Нины Попковой мы ничего не имеем. Она, вероятно, лежит в больнице. Болеет часто. Навестить её надо бы. Магнитка вроде недалеко от нас, но добраться до неё сложно.

Неплохо бы мне и с вами свидеться. Из Златоуста мы выезжаем 30 декабря вечером, а вновь на работу мне 4 января.

Не так уж много, 2 дня я беру без содержания. Правда, мне ещё начальник ЦЗЛ заявление не подписал.

Я живу сейчас в 4-местной комнате вместе с Альбиной. У нас холодно в общаге, скучно, часто гаснет свет, а вчера так горели пробки и провода, хоть бы всё к чёрту сгорело! Работа мне не нра…, т.к. в ней мало химии.

Ну всё, пишите! Бегу на лекцию, которую читаю моим студентам. До свидания! Целую. Ваша Ийка».

Пришла открытка из Свердловска от Люси Таракановой:

«С Новым Годом! Поздравляю тебя, дорогая Люсенька, и желаю большого счастья в жизни, здоровья и успехов во всём. Желаю тебе в 1963 году выйти замуж.

Папа и мама шлют свои приветы и поздравления. Передай, пожалуйста, мои сердечные поздравления Аллочке и Лариске. Желаю им счастья в их новой жизни. Целую Люся. 31.12.1962 г.»