За все грехи

Као Ирэне

– Замечательно! – кивает Линда.

Затем к Томмазо подошел один из гостей – по вероятности, важная шишка.

– Депутат Галли, весьма рад вас видеть. – Он обращается к Линде и Алессандро: – Прошу прощения, увидимся позже, – и исчезает вместе с этим странным типом.

Они направляются через зал к Надин. Она прекрасна – платье-годе кремового цвета подчеркивает ее безупречные формы. Линда смотрит на нее, пытаясь понять, что за чувства ее терзают. Зависть? Ревность?

Когда она видит Надин и Томмазо в центре всеобщего внимания, таких элегантных

и безупречных, желудок у нее неприятно сжимается. Она не хочет на них смотреть и переключается на Алессандро. Линда пока не хочет рассказывать ему о Томмазо, но Алессандро прекрасно понимает, что между ними что-то есть.

– Тут где-то должен быть и мой дядя, – говорит ему Линда.

– Джорджо?

– Да, но я его не вижу.

Алессандро вытягивает шею, пытаясь найти ее дядю.

– А вон там – не он?

Линда видит Джорджо, не скрывая удивления:

– Он и Фаусто привел! – она узнает его по взъерошенной шевелюре до плеч.

– Пианист, – произносит Алессандро.

– Ты его знаешь?

– Конечно, он же знаменитость! – говорит он, словно его поклонник. – Он что, друг Джорджо?

– Да. Я бы даже сказала, не просто друг, – отвечает Линда шепотом. – Но если проболтаешься, клянусь, я тебя убью! – угрожает она, сдерживая улыбку.

– Ну что ты, разве я похож на сплетника?

– Нет, конечно… но ты же знаешь, как я люблю своего дядю.

Линда жестом подзывает Джорджо и Фаусто. Томмазо из центра зала бросает на нее жгучий взгляд. И все ее эмоции, которые она сдерживала, вырываются наружу. Линда страстно смотрит на него. Пронзительная встреча взглядом – и их охватывает горячая волна.

Алессандро все это видит.

– Он тебе нравится, да? – спрашивает он без обиняков.

Линда удивленно смотрит на него.

– Кто – он, прости?

– Как это – кто? Томмазо, конечно. Даже слепой бы это понял.

Щеки у нее вспыхивают. Когда они учились в лицее, то всегда рассказывали друг другу о своих сердечных переживаниях. Но почему-то сейчас ей нелегко это сделать.

– Мне-то ты можешь сказать! – Алессандро шутливо тычет ее в бок.

– Ну хорошо, – сдается Линда. – Да, немного нравится.

– И судя по тому, как он на тебя смотрит, ты ему – тоже, – замечает Алессандро, глядя то на Томмазо, то на Линду.

Вдруг его осеняет:

– Скажи, вы ведь с ним не?..

Он ухмыляется так, будто поймал ребенка, тайком лопающего варенье. Линда пожимает плечами и отводит глаза, отчаянно пытаясь спастись. И помощь приходит.

– Дядя! – она бросается в объятия Джорджо.

Она еще никогда не была так рада видеть его. В двубортном пиджаке и галстуке-бабочке он выглядит необычно и элегантно, как и все, что он делает своими руками.

– Алессандро?

Джорджо смотрит на молодого человека, стоящего рядом с его племянницей.

– Он самый.

Алессандро пожимает ему руку и легонько хлопает по плечу.

– Сколько лет, сколько зим…

– Очень рад тебя видеть. Линда постоянно рассказывает о твоих путешествиях.

Джорджо светится от радости.

– Это Фаусто, –

он представляет его как своего давнего друга.

Они вчетвером общаются, смеются, пьют вино. Потом Фаусто выступает с предложением:

– А что, если и нам потанцевать?

– Отлично! Оторвемся! – с энтузиазмом соглашается Линда.

Она оставляет палантин на диванчике, мужчины тем временем снимают пиджаки, и все присоединяются к танцующим. В центре зала вокруг Иванки уже собралась кучка самых отчаянных танцоров. По просьбе Надин, была приглашена известная диджей из Австрии Доминик Жардан, которой Томмазо щедро заплатил. Она машет рукой со своего подиума, приглашая всех танцевать.

И вот под ремикс Panjabi MC «Mundian to Bach Ke» Надин врывается в толпу и призывно танцует перед Алессандро. Джорджо и Фаусто присоединились к «паровозику» вокруг Иванки. Линда отошла в сторону, а ливанская пантера на высоченных каблуках тем временем исполняет танец живота.

Линда чувствует к Надин отвращение. Лицо ее горит, у нее слабость – отчасти в этом виноват алкоголь, а еще – чувство конкуренции. Так бывало всегда, когда она сталкивалась с достойной соперницей. Ей хочется сорвать с нее платье и оттащить Алессандро, но вместо этого она садится в кресло и наблюдает за ними. Ничего не поделаешь, битва против Надин проиграна.

Между тем Алессандро с наслаждением танцует с этой леди из высшего общества; все, что ему остается, – вторить ее движениям, пытаясь двигаться в такт. Он совершенно забыл про Линду и не прочь поразвлечься с прекрасной хозяйкой дома. Красивые орехово-карие глаза Надин с подводкой и черными тенями делают ее взгляд магнетическим. А эти гладкие, блестящие волосы – ему хочется гладить их и вдыхать фантастический запах.

– Ты хорошо танцуешь. Но тебе, наверное, это все говорят, – шепчет ей Алессандро.

– Спасибо. Я знаю, – Надин проводит пальчиком по его щеке. – Но из твоих уст это звучит совершенно по-иному.

Линда чувствует к Надин отвращение. Лицо ее горит, у нее слабость – отчасти в этом виноват алкоголь, а еще – чувство конкуренции.

Ее губы так и зовут. Алессандро улыбается, и ему кажется, что в ушах звенит. Он танцует, плохо попадая в ритм – только чтобы поддержать ее игру. Медленно вытягивает руки перед собой, будто указывая на нее, но смотрит куда-то в пустоту; потом заводит руки за голову, проводит ими по торсу до бедер, останавливается, делая призывное движение, перед которым трудно устоять.

Во всяком случае, так ему кажется. Не такой уж он и эксперт по обольщению – ему не очень удается делать это естественно.

Сработало.

Музыка продолжается, а Надин хватает его за запястье и что-то говорит на ухо. Линду распирает любопытство: она видела эту сцену от начала до конца и не верит своим глазам. Надин тащит Алессандро к двери, ведущей к заднему двору виллы. Он на мгновение оборачивается, ища глазами Линду, и скрывается в кромешной тьме.

Линда видит, как они выбегают на улицу и исчезают за деревьями.