За все спрошу жестоко
Шрифт:
Боль после укола уже отпустила Семена. Но вдруг разболелась грудь. И дыхание перехватило так, как будто слон на грудную клетку наступил.
– Не может она с Алексом...
– Хочешь, я Харитону позвоню? Он съездит на Шаболовку, на фото снимет, как она из дома выходит.
– Я тебе не верю... Хотя нет, верю...
Ясно, потому Наташа и не приходила к нему на свидания, что снова спуталась с Усыгиным.
– Я же тебе говорила, что ей деньги нужны. Нет денег – нет любви...
– Сука она.
– Да нет, просто слабая баба. Я же хорошо ее знаю,
– А ты сильная, – пристально и с благодарностью посмотрел на Джему Семен.
– Да. И ты можешь на меня положиться. Как в прямом, так и в переносном смысле, – иронично улыбнулась девушка.
– Ты настоящий мужик!
– Нет, я баба.
– Я полагаюсь на тебя как на мужика. И как на бабу тоже положусь. Только не сейчас.
– Куда тебе сейчас... Но ничего, я вытяну тебя из этого болота. Выхожу, выхолю. И все сделаю, чтобы ты здесь оставался как можно дольше. Все-таки здесь лучше, чем в изоляторе...
Джема сдержала свое обещание. Она не пожалела денег, чтобы подкупить главного врача. Выбила для Семена отдельную палату, стала его персональной сиделкой. А потом и лежалкой. Она и на ноги его поставила.
Не нравилась Семену Джема как женщина, не лежала к ней душа. Но все-таки то время, что провел с ней в спецбольнице, было лучшим временем в его жизни. Если не считать то время, когда он жил с Наташей...
Но Наташа предала его, она вернулась к Алексу. А он уже не тот молодой и наивный пацан, каким был прежде. И он уже не сможет ее простить. Зато Семен, как никогда раньше, умел ценить преданность. И при всех своих недостатках Джема прочно вошла в его жизнь...
Коммерция широким шагом входила в быт советского человека. Строительные, торговые, швейные и прочие кооперативы – это уже вчерашний день. Хозрасчет уже прочно вошел в медицину. В той же наркологической больнице обычные пациенты содержались на общих основаниях, в отделениях с обшарпанными коридорами, в палатах с неработающей канализацией. А Наташа содержалась в особом отсеке, в отдельной палате с душем и телевизором. И лечили ее высококлассные специалисты, и лекарства ей Алекс доставал заграничные.
– Да, неплохо ты ее устроил, – улыбнувшись медсестре в накрахмаленном халате, сказал Пуп.
Они шли по светлому коридору, мимо новеньких сосновых дверей с золочеными табличками.
– Сейчас палату посмотришь, – бахвалясь, сказал Усыгин.
Он показал Игорю не только палату, но и специалиста, который лечил его сестру.
...Наташа стояла на коленях, щекой уложив голову на подушку, а кучерявый доктор, пристроившись сзади, трудился, не жалея молодецких сил. И так здорово это у него получалось, что Наташа ногтями сцарапывала известку со стены. Но не стонала и не кричала, как полагалось смелому пациенту. А смелости ей не занимать, если она решилась отдаться доктору прямо в палате...
Алекс
Игорь не особо подрос за последнее время, но вширь раздался порядком – за счет мышечной массы. И мускулы накачал в своем подвале.
Пуп оторвался от врача, подступился к Наташе, которая уже забралась под одеяло и тряслась, подобрав под себя ноги. Ничуть не стесняясь Алекса, он схватил ее за волосы, намотал их себе на руку, приблизил к ней лицо.
– Я тебя сейчас задушу, сучка!
– Не надо, – жалко вякнула девушка.
А Усыгин так и продолжал стоять в оцепенении. То на нее глянет, то на ее партнера, который все никак не мог подняться на ноги.
– Я не хотела! Он сам! – простонала Наташа.
– И ты сама! – зашипел на нее Пуп.
– Мне колоться надо! А он морфий приносил...
– Ах ты, мразь!
Врач поднялся на ноги, но Пуп, припрыгнув, ударил его кулаком в нос, и тот снова растянулся на полу.
– Я ж тебя, падлу, на куски...
Алекс ничуть не возражал против этой экзекуции. Но вместе с тем с ужасом смотрел, как сотрясается под мощными ударами тело врача. Он не хотел оказаться на его месте...
Пуп запыхался, оторвался от своей жертвы и взором распаленного человека посмотрел на Усыгина.
– Ты понял? Эта гнида за наркоту Натаху имела!.. Я ж ему теперь жизни не дам! Бить буду, пока не сдохнет...
– Твое право, – кивнул Алекс, отшвырнув от себя пакет с продуктами, повернулся к нему спиной.
Наташа не только наркоманка, она еще и шлюха. И зачем она ему такая нужна?
Он уже подходил к своей машине, когда Пуп догнал его.
– Ты что, ее кидаешь? – зло спросил он.
– Не кидаю, а бросаю.
– Да нет, кидаешь. Сам ее на иглу подсадил, а теперь святошу из себя строишь?
– Не подсаживал я ее на иглу.
– А кокаин?
– Это не игла.
– Давай не будем!.. Здесь твоя вина, понял? И ты свою ошибку должен исправить.
– Я пытался.
– Хреново ты пытался! Я сам за Наташку возьмусь. В подвале ее закрою, она у меня там на одной воде сидеть будет, пока не переломает. Это получше, чем всякие клиники.
– Делай с ней что хочешь. Это твои проблемы.
– Да нет, брат, она твоя проблема. Ты ее наркоманкой сделал и от Сэма оторвал. Теперь ты к ней конкретно привязан. А то, что с доктором было, так не она в том виновата.
– Она.
– Думай что хочешь, но Наташку я тебе кинуть не дам.
– А не много ты на себя берешь?
– В самый раз... Или ты думаешь, что я тебя боюсь? Нет, не боюсь. Можешь хозрасчет у меня забрать, плакать не стану. Только потом на этот хозрасчет братва наша наедет. И на все твои хозрасчеты наедем. Наташка тебе в такие бабки встанет, что удавишься, или я тебя удавлю. Ну так что?