За вуалью
Шрифт:
— Ада, прошу, я не знаю, о чем ты, — продолжил Джей, и я посмотрела ему в глаза. Там были айсберги недоверия.
— Это был призрак моей мамы!
— Там никого не было, — спокойно сказал он, опустив ладони на мои плечи. — Я был один, пока ты была в туалете.
Я отмахнулась, не хотела, чтобы со мной нянчились.
— Тогда это был демон.
— Ада, я бы ее увидел. Это в твоей голове. Ты сказала в машине, что бывала тут с семьей в детстве…
— Нет! — закричала я, щурясь от солнца. — Это
— Тогда что я говорил?
Я беспомощно пожала плечами.
— Не знаю. Я не смогла увидеть.
— Тогда откуда ты знаешь, что я говорил с ней?
— Ты кивал, — слабо сказала я. — Она говорила с тобой, она была испугана, и ты кивал, словно понимал.
— Я мог двигать головой, пока пил кофе, — сказал он. — Прошу, Ада. Это только вредит.
Слезы выступили на моих глазах. Блин. Блин. Блин. Я не хотела быть той, кто не мог пережить горе, кто срывался все время.
— Эй, — мягко сказал он, провел большим пальцем под моими глазами, словно убирая слезы раньше, чем они пролились. — Посмотри на меня, принцесса.
То, как он говорил «принцесса» обезоруживало. Это не было унижением. Это было как милое прозвище. Он нежно шептал, и мое сердце таяло. Согрелось. Наполнилось.
— Я заплачу, — он смотрел на меня. — Мы вернемся в отель. Уверен, комната готова. Закажем вино. Закажем угощения в номер. Повеселимся.
Я невольно слабо рассмеялась.
— Сейчас два часа дня.
— Но где — то пять часов, — сказал он. — Президент так не говорил?
— Думаю, это был Джимми Баффет.
— Из «Margaritaville»? Это логично, — он мягко улыбнулся. — Идем.
На миг я испугалась, что он бросит меня на обочине, а потом пропадет в кафе и не вернется, а я останусь навеки одна. Мысль была глупой, но пугающей.
Но он сжал мою руку, как тисками, и повел внутрь. Он оплатил счет, добавил двадцатку, и мы пошли к воздуху океана.
Мы прошли по улице, и я описала то, что увидела в туалете.
Он вдохнул, сжал мою руку.
— Плевать на номер, — он повел меня в магазин. Он схватил бутылку белого вина из холодильника, пару пакетиков соленой карамели, заплатил на кассе и повел меня к песку.
Мы нашли место среди маленьких дюн на горке песка в клочках травы. Он дал мне карамельную конфету, открыл бутылку и протянул мне.
— Выпей, — сказал он. — Тебе нужно.
Я забрала бутылку, наши пальцы соприкоснулись, и шок волнами пролетел по моему телу. И хоть ветерок был свежим, шум волн звучал как колыбельная, а вопли детей неподалеку должны были успокаивать, я нуждалась в этом вине. Если не из — за того, что я видела. То из — за ощущений.
Из — за Джея.
Я отклонила бутылку. И пила.
* * *
Я напилась. Днем.
Напилась сильнее обычного.
Я выпила бутылку вина.
Она
Джей был рядом, закрывал обзор. Передо мной были бесконечный пляж и океан. Но я видела только Джея.
Он искал бумагу и ручку. Я сказала, что хотела написать сообщение, сунуть в бутылку вина и бросить в море.
Он потакал мне. Знал, что я пьяна. Он сделал пару глотков вина, и все. Я спросила, мог ли он опьянеть. Может, быстрый метаболизм мешал ему. Вампиры точно не могли опьянеть. Только от крови.
Но Джей сказал, что такое возможно, потому он отказался.
Я назвала его нюней. И он рассмеялся. Я любила его смех.
Я слышала его во второй раз, эту искреннюю радость из его души, но я любила его.
Он сказал:
— Ты говоришь так, будто это плохо.
Снова ирландский акцент. Я решила не говорить об этом. Я смотрела на него, продолжила, будто ничего не было.
У меня были теории. Что он был ирландцем в прошлой жизни. И если акцент проявлялся, может, и другие его части станет видно.
Мысль показалась опасной. Я проигнорировала это.
Джей протянул мне листок, и я вытащила подводку для глаз из сумочки и стала писать.
— Что напишешь? — спросил он, забавляясь. Мне нравилось, что я его веселила.
— Пока не знаю, — сказала я ему.
Я положила листок на колено, занесла подводку. Мне пришлось писать большими буквами, чтобы не смазать. Я поглядывала на Джея, он смотрел на бушующие волны.
Не думая, я написала:
Помогите.
Помогите.
Помогите.
Помогите.
Я свернула листок, пока Джей не увидел, и сунула в бутылку. Я стала бутылкой зачерпывать песок, словно наполняла песочные часы.
— Что ты делаешь? — Джей посмотрел из — за моего плеча. — Так она утонет, а не поплывет.
— Я хочу, чтобы она утонула, — сказала я.
Я была уверена, что так надо.
— Может, нам стоит вернуться в комнату, — сказал он. — Мы еще не увидели ее.
Я глупо кивнула, без уверенности. Уже прошел ужин, желудок урчал, и пахло жареной рыбой и барбекю.
Было так красиво, что я почти застыла на месте. Я ощутила укол печали, что всегда приходила с пониманием, что лето почти кончилось.
Джей протянул руку, но я схватила бутылку и поползла по дюне, как краб, пока не встала и не побежала по пляжу изо всех сил.
Я улыбалась ветру, солнцу, что сияло на горизонте, и я бежала, бежала, бежала, порой хихикая. Я почти летела.
Я знала, что Джей за мной. Он — моя тень. И я была рада этой тени.