За вуалью
Шрифт:
Мы попали на остров с сонными поселениями, лодки покачивались на воде. Я спросила у Джея, откуда он знает, куда идти.
— Инстинкт, — сказал он, снимая очки, мы повернули на одну из основных дорог и поехали по гравию среди леса. — Ты не ощущаешь, что так правильно?
Я ощущала. Чем дольше я была на острове, тем больше он казался знакомым. Деревья, тьма леса. На берегу были утесы из кварца с бежевым мхом, сухим от солнца. На этих утесах я стояла во снах.
— Мы отправимся к пруду, — прошептала я,
— Думаю, да.
Я поежилась, ощущая тучу над нами, с которой лилась вязкая смола.
Джей коснулся моей руки и отдернул свою ладонь, вспомнив, что не должен меня трогать.
— Все будет хорошо. Я с тобой, и я не дам ничему с тобой случиться. Слышишь?
Я попыталась отозваться согласием, но звук получился писком из — за страха.
Мы ехали все глубже в лес. Небо темнело, хоть до заката были еще часы. Казалось, что мы ехали ближе к ночи, к месту, куда не попадал свет.
Или в большую пещеру, что проглотит нас, заберет в ад раньше, чем мы осознаем это.
— Мне тут не нравится, — сказала я, желудок мутило от тревоги, и ощущения двигались к сердцу. — Это неправильно. Все это неправильно.
— Потому мы едем в нужную сторону, — сказал он. — Потому что приятно быть и не должно. Иначе я бы переживал.
Я взглянула на него.
— Тебе удобно?
Он мрачно тряхнул головой.
— Нет. Каждая часть меня кричит разворачивать машину.
Каждая? Или большая часть?
Я не хотела думать об этом, еще и в лесу, где были не только деревья. Лес казался… разумным.
Когда я была младше, лет в шесть, до того, как в нашем районе стали развиваться постройки, Перри водила меня в соседний лес поиграть. В реальности он был размером с квартал, но для меня тогда он казался огромным. Я не знала, почему боялась леса. Перри было тринадцать тогда, она ничего не боялась, а через два года она закрылась от меня. Но Перри любила тот лес и часто водила меня туда.
Обычно мы оставались недалеко от улицы, но порой Перри брала меня за руку и вела среди деревьев туда, где лес обрамлял край озера. Она пыталась поймать лягушек, ползала на коленях для этого. Она была странной, что и говорить.
Я слушалась ее, потому что мне нравилось ее внимание, и я считала ее крутой, хоть ловля лягушек была гадостью. Она забиралась в воду и кривилась, веселясь, от вязкого ила под босыми ногами, а потом кричала и мне так делать.
Я делала, чтобы порадовать ее. Я разувалась и проходила в воду, пищала, потому что ил напоминал пальцы, что ловили меня.
И в один из дней, жарким летним днем, не отличавшимся от этого, Перри прошла в воду до попы, ее шорты намокли, она сжимала сачок в руке, искала решительно в воде.
Я оставалась на берегу, сколько могла. Озеро было мелким, с небольшим склоном, и в нем можно было долго
Она была слишком далеко, и я позвала ее, а она не услышала. Или слышала. Она водила сачком по воде, затерявшись в попытках.
Я не хотела больше стоять на берегу. Туча скрыла солнце. Резко похолодало, но только я это заметила. И лес, черный и бесконечный лес был за моей спиной. Я верила, что, когда отворачивалась от него, он придвигался ближе. Это были не просто деревья, а голодный примитивный зверь, что ел таких девочек, как я. Я была уверена в этом.
И я попыталась пойти за Перри. Я ступила в воду. Было холодно, и я тут же задрожала.
Деревья зашептались.
«Иди к нам, Ада, мы приведем тебя домой».
Я развернулась, чуть не упала из — за вязкого дна.
Лес был неподвижен. Но я ощущала, что это была змея, замершая в засаде.
Выжидая.
Я позвала Перри, голос звучал слабо, потому что я была маленькой и слабой. Я сделала пару шагов, вода доходила до колен. Грязь липла к ногам.
Я не могла двигаться. Мои ноги погрузились в яму, и, хоть я пыталась, я не могла их вытащить.
Я кричала, и она все — таки обернулась и увидела меня. Быстро пошла ко мне, хлюпая водой.
Но я подозревала, что она не успеет.
Я оглянулась на лес.
Он был у кромки воды.
Он двигался.
Более того, тени в нем тоже двигались, щелкали, как лапы насекомых, ветви тянулись пальцами.
«Ты почти дома», — шипело оно.
Оно собиралось проглотить меня целиком.
Я не знала, что тогда случилось. Потом я оказалась дома с лихорадкой. Вечность спустя, когда я заговорила об этом с семьей, Перри сказала, что я тонула в трясине, и, если бы она не успела вовремя, я бы захлебнулась.
Она не говорила, что лес сам приблизился, был большим шепчущим существом, источавшим злобу. Она не упоминала это. И это были не детские воспоминания, что спутались.
Теперь я была в этом лесу. Я знала, что не ошибалась. Это было не в моей голове тогда, как не было и сейчас. Лес был не только из деревьев, тут было что — то крупнее и темнее.
И оно ждало.
— Думаю, мы на месте, — сказал Джей, машина подпрыгнула на ухабе и замерла. Мы были в конце дороги, следы шин пропадали в кустах. Темнело.
Я не хотела покидать машину. Я сжала кожаное сидение, словно это удерживало меня в этом мире.
Джей повернулся ко мне.
— Мы не обязаны это делать, — напомнил он. — Есть то, что просто не по силам, и нет ничего постыдного в признании этого.
— Мы вернем мою маму, — сказала я, зная, что не отступлю.
Он кивнул, и мы вышли из машины. Он встал рядом со мной, мы посмотрели на небо. Оно было черным, без звезд, сливалось с верхушками деревьев. Вдали сияла кроваво — красная луна.