За закрытой дверью

Беллоу Ирен

— Но тебе это не нравится. Бедный Барни Бересфорд, которому достаточно лишь моргнуть, как все сломя голову бросаются выполнять его желания.

Барни театрально вздохнул.

— Не стану спорить. Работа для меня действительно превыше всего — это дело всей моей жизни. Тебе прекрасно это известно.

— Разумеется. Женщины приходят и уходят, а работа остается. Но я все-таки никак не пойму, почему ты так боишься женщин?

Барни внимательно посмотрел на нее, перед тем как ответить.

— Неудачный опыт в юности, наверное. Но сейчас я могу говорить только об одной женщине. Той, которая проникает мне

в душу и разрушает мою личность.

Клэр боялась шевельнуться, словно от этого зависела ее жизнь.

— Ты эгоист, Барни Бересфорд, — сказала она, хотя на самом деле так не думала.

— А может, у меня просто хорошо развито чувство самосохранения, как и у многих мужчин. Знаешь почему? Мы сравниваем женщин с богинями, которые могут с одинаковой легкостью устроить нам райскую жизнь или превратить ее в кромешный ад.

— К какой категории ты относишь меня? — спросила Клэр и подумала: неужели между мною и мамой снова проводят аналогию.

Взгляд Барни, казалось, проникал ей в душу.

— Ты красивая, любящая, щедрая, жизнерадостная и смелая.

— Должен же у меня быть хотя бы один недостаток?

Барни коротко рассмеялся и аккуратно поправил выбившийся из прически Клэр локон.

— Тебе, к сожалению, только двадцать два года.

— К тому же я дочь своей матери, — тихо добавила она.

— Ты очень преданная дочь, Клэр. Но я воспринимаю тебя как совершенно самостоятельную и очень интересную личность.

— В таком случае ты не мог не заметить, что я очень умная для своего возраста. — Клэр попыталась улыбнуться.

— Самая умная из тех, кого мне доводилось знать, — проникновенным голосом подтвердил Барни.

— И ты пытаешься соблазнить меня, — как бы констатируя факт, проговорила Клэр.

Ее слова вызвали у него веселый смех.

— Да я каждую ночь молю Бога, чтобы он помог мне сохранить здравый смысл.

Клэр сознавала, что Барни играет с ней в кошки-мышки.

— Возможно, ты хочешь этого, но в твоем поведении четко просматриваются два совершенно противоположных желания. В одном случае ты как бы говоришь: иди ко мне. В другом — не посягай на мою мужскую свободу!

Барни наградил ее умопомрачительной улыбкой.

— Это лишь свидетельствует о смятении моего ума, и в этом виновата ты, Клэр. Так что тебе уже не нужно анализировать мое поведение. Но вот о чем тебе стоит волноваться, так это…

Барни схватил ее за руки и привлек к себе. Клэр ощутила под ладонями его мускулистую грудь, а когда он запрокинул ее голову и страстно поцеловал, его губы обрушились на нее с невероятной силой. Его страсть обжигала Клэр, требовала удовлетворения еще большего, нежели поцелуй, и девушка чувствовала ее влекущую силу с каждым ударом сердца.

Объятия Барни постепенно становились все сильнее. Она была не богиней, а обыкновенной смертной женщиной, которая сейчас подчинялась воле мужчины, движимого первобытным половым инстинктом. Пальцы Барни скользнули в ее волосы, заставляя откинуть голову еще сильнее. Атакующий поцелуй Барни был требовательным, но при этом его губы оставались удивительно нежными.

Клэр не только не сопротивлялась внезапному натиску, наоборот, она еще теснее прижалась к Барни, словно Леда, желавшая обнять Лебедя. У нее все кружилось перед глазами, тело тоже тонуло во власти страсти и неистовства. Клэр застонала,

почувствовав прикосновение руки Барни к своей груди. Она грезила об этой минуте, тысячи раз представляла ее себе, но никакое наваждение не было таким сладким. Ее охватило пламя, которое растекалось по жилам, стучало в висках.

Клэр понимала, как далеко могут завести их эти ласки. Но мысль о том, что в конечном счете Барни, утолив свою страсть, может бросить ее, приводила Клэр в полуобморочное состояние. Сейчас же их страсть была обоюдной. Клэр чувствовала, как он дрожит от возбуждения, прижимаясь к ней бедрами, заливая ее огнем и нестерпимым желанием. Но если она любила Барни, то он испытывал к ней лишь всепоглощающее сексуальное влечение. Клэр сомневалась, что он когда-нибудь решится отдать себя в руки женщины.

— Барни! — выдохнула Клэр, когда он сжал пальцами ее сосок, и ее залила волна невероятного жара. Она чуть не добавила: «Любовь моя», — но гордость не позволила ей первой произнести эти слова.

Барни замер, не выпуская ее из своих объятий.

— Я не причиню тебе боль, — тяжело дыша, прошептал он.

Ему все труднее становилось сдерживаться. Охватившее его вожделение заглушало все мысли, кроме мысли о Клэр и о том магическом чувстве, которая она в нем возбуждала. Барни чувствовал, какой огонь полыхал в крови Клэр, ощущал напряжение ее тела, из которого страсть тоже лилась через край, и еще больше распалялся. Ему хотелось сорвать платье с ее стройного тела и сразу овладеть Клэр. Но остатки здравого смысла удержали его от этого последнего шага. С большим усилием он прервал поцелуй, разжал объятия и, подняв голову, посмотрел на лицо Клэр. Глаза ее были плотно закрыты, из полуоткрытых губ вырывалось прерывистое дыхание. Она была бледной как полотно.

— Открой глаза, Клэр. Прошу тебя. — Его хриплый голос дрожал.

— Не хочу. — Она боялась посмотреть в глаза Барни, опасалась утонуть в этих серебристо-серых озерах. — У меня такое ощущение, что ты заколдовал меня.

Он мог сказать ей то же самое.

— Я думаю, теперь, когда мы знаем силу наших чувств, нам не следует больше оставаться наедине, — быстро проговорил Барни.

— Ты прав, но, боюсь, это будет нелегко.

— Нелегко, — подтвердил Барни. — Я уверен, что у тебя великолепная постель, — сказал он, иронично улыбнувшись, — но не хотела бы ты полетать на вертолете? Нам необходимо прийти в себя. Я покажу тебе пустыню.

— С удовольствием, Барни. Только дай мне несколько минут, чтобы переодеться.

Он взглянул на Клэр. Очаровательная девушка, на лице ни грамма косметики, через цветастую ткань платья просвечивают твердые соски грудей. Красота Клэр была естественной и абсолютной. Барни слегка улыбнулся.

— Ты будешь выглядеть прекрасно даже в холщовом мешке.

6

Когда они уже летели над пустыней, Клэр вспомнила, как объясняла одному из своих французских друзей разницу между Сахарой и австралийской пустыней. В Австралии тоже встречались песчаные буруны, уходившие за горизонт. Но здесь были также и старинные пастбища с разнотравьем, красивые узкие ущелья и овраги. А по дну оврагов и ущелий, берега которых были усеяны богатой разнообразной растительностью, протекали реки с драгоценной хрустальной водой.