За запертой дверью
Шрифт:
– Скажешь, город. Деревня! Название только позаковыристей придумали, дабы перед гостями, что на большое событие соберутся, поважничать. Коровий дол-то куда годится. А ты оставайся, люди мы простые, не обидим.
Вспомнив башмачника Коротая Игнатьева, Серафим открыл глаза. Там, где Коротай, там его дочь Оленка. Об Оленке Серафим думать сейчас не мог: опасность подступала, он ощущал её затылком. Зашевелилась северная туча.
Серафим вскочил и на помолодевших ногах подбежал к «опасному» окну. Далеко за горизонт проник Серафимов взор и опасения подтвердил. Что грядёт, знал Серафим хорошо, потому образ Оленки поглубже припрятал. Люди
Глава 3. Башня с характером
В школе о них много говорили, о шарах этих. Кому бы ни хотелось испробовать колдовство, вдруг выйдет? Но ведь никто ученических шаров по правде не видел: их и в прежние времена из башни не выносили. Так как же шар оказался на улице?
Какое-то время Леся стояла неподвижно и почти не дышала. Смутная надежда узреть просветлённого, который придёт за шаром, удерживала её у скамейки. Казалось, пролетела пара столетий, только никто не явился. Солнце вновь зарылось в серые тучи, у башни больше ничего не блестело, но Леся знала, шар по-прежнему там.
Осторожно двинувшись к Колонне, Леся скоро перешла на быстрый шаг и готова была сорваться на бег, хотя площадь в этот час пустовала. Опасаясь, как бы кто ни приметил странного поведения, Леся сдерживала охватившее её нетерпение: сжимала кулаки и стискивала от напряжения зубы. Желание заполучить шар полыхало пожаром, только Леся отказывалась это признавать.
В нескольких шагах от цели она замерла. На фоне серой башни и неровных камней мостовой колдовской предмет казался простой стекляшкой, но Леся чувствовала, не был ей. Вокруг шара лежало битое стекло. Леся задрала голову и прямо над собой увидела окно-бойницу. По тёмному узкому окну, больше похожему на широкую щель, невозможно было понять, цело оно или нет. Леся предположила, что шар выпал оттуда. Опять проделки заколдованной башни? Что-то она много чудит последнее время. Как бы то ни было, Леся быстро окинула взглядом пустую площадь и схватила шар. Оставить его здесь казалось безумием: найдёт какой-нибудь непутёвый, и жди беды. Забрать шар себе, конечно, безумие не меньшее – узнает кто, и от разговоров, что она колдунья, вообще не отделаешься. Единственно правильное решение – вернуть колдовской предмет в башню.
С трепещущим сердцем Леся разглядывала находку: гладкий, совершенно прозрачный, он приятной тяжестью лежал на ладони и слегка холодил. Шар завораживал. Леся заметила, что пропустила несколько вдохов. Выйдя из оцепенения, она ещё раз посмотрела вверх. Кричать под окном бесполезно, звать всё равно некого. Будь в башне кто живой, сам бы забрал потерю. Подкинуть шар на такую высоту Леся не сможет. Оставалось попробовать попасть в башню обычным путём.
Леся обогнула Колонну и встала у высокой, в два человеческих роста, двери со стрельчатым сводом. Глухие створки выглядели неприступными под стать башне. Ступеней или порога не было, дверь вырастала прямо из мостовой. Не было петель, ручек, украшений – только безликое серое полотно. Как в насмешку, над дверью висел серебряный колокольчик, до которого невозможно было достать.
Для начала Леся постучала: кто знает, на что способна башня. Но сразу же отошла подальше. Маменькина знакомая пересекала площадь. К счастью, тётушка Евлампия так занята была корзиной, которую несла на руке, что ничего не замечала. Судя по утиному шагу тётушки, корзина весила изрядно. В другое время Леся помогла бы, но сейчас притворилась, что не ощущает укоров совести, и продолжила изучать башню.
Очередной, более настойчивый стук ни к чему не привёл. В душе у Леси росло недовольство:
Леся нахмурилась. Развернулась на каблуках и гордо зашагала к скамье, где оставила сумку. Что же, если башня не желает забирать шар, он прекрасно украсит Лесину коллекцию безделушек.
Правда, к дому решимость почти истаяла. К угрызениям совести по поводу хора и тётушки Евлампии, которая сама тащила тяжёлую корзину, прибавилось сомнение, стоило ли брать шар? Возможно, лучше было оставить его на пороге. Вдруг Азик прав, и в башне ещё живут просветлённые. Леся ощущала себя воровкой. Но вязнуть в размышлениях некогда, прежде нужно загладить вину перед маменькой, проявив небывалое усердие.
Начала Леся с уроков, потому как старшие классы школы стоили недёшево, а денег в семье и так водилось немного, особенно сейчас, когда папеньки долго не было. Но с занятиями не ладилось. Вскоре Леся обнаружила себя у окна. Взгляд, как и мысли, бродил далеко от дома и книг.
Оставив учение на вечер, Леся собралась пройти по комнатам в поисках дел, которые могли бы порадовать маменьку, но не ушла дальше собственного порога. Наткнулась на сплетённую из веток клетку, висевшую у двери, остановилась и принялась пересказывать события маленькой птичке неизвестной породы. Леся звала питомца звероптицем, а имя дала Тимоша.
Вытянутой мордочкой Тимоша вычёсывал синие перья на груди и слушал хозяйку. Изредка он вскрикивал, когда слишком сильно дёргал перья, но Лесю это не останавливало, и она продолжала изливать душу.
– Совсем забыла, тебе ведь ещё ежевики набрать надо! – от досады Леся сжала щёки руками. – И по дому так ничего и не сделала, и уроки ждут. Тимоша, как быть?
Тимоша в очередной раз вскрикнул, высунул мордочку из-под крыла и позевал, широко разинув узкую, полную мелких зубок пасть.
– Тимоша, Тимоша, какая же я бестолковая. Я ведь считала тебя редкой птицей, случайно залетевшей в наши края. А тебя, видно, башня сделала или тот, кто в ней живёт. Если, конечно, живёт.
Леся вновь погрузилась в мысли о Колонне и просветлённых. Незаметно для себя вернулась за письменный стол, давно ставший не по размеру и требовавший замены. Закрыла и убрала на край столешницы учебную книгу, поправила бумажные фигурки, почти выпавшие из деревянной подставки с прорезью в середине. Прорезь была маловата для такого количества фигурок. Леся собиралась попросить папеньку сделать новую подставку, когда он вернётся. Хотя за время, что папенька на заработках, дома накапливалось много других дел. Леся потеребила отгрызенный Тимошей уголок тетради и неожиданно подумала, что могла бы сама кое-что исправить. Что, если попытаться поколдовать?
Насколько Леся знала, шары использовали только ученики просветлённых. Новички. Чем она хуже? В голове зазвучал голос Азика: «Наколдуй мне пятёрку, Леська». А если молва всё-таки права, и у Леси врождённые способности к колдовству? Вот когда можно будет больше не бояться ни маменькиных упрёков, ни насмешек окружающих: всё Леся сделает, как захочет.
Посчитав задачу простой, Леся начала с надкушенной тетради. Удобно устроившись на стуле, сжала шар в правой руке и впилась взглядом в повреждённый предмет. Всеми силами начинающая колдунья приказывала шару исполнить задуманное, но он не подчинялся. То ли шар был таким же упрямым, как башня, то ли нужно было знать секреты просветлённых, то ли Леся всё-таки не колдунья.