За зашторенными окнами
Шрифт:
– Катерина!
Навстречу бежал Заяц. Вот ведь некстати: женщина практически вышла из этого дурацкого состояния и выкинула из головы разговор с Главным.
Высокий, халат нараспашку, улыбка во весь рот. Вот, видимо, за эту улыбку его бабы и любят, не могут устоять. А он не может устоять в ответ. Только Катя-то тут как замешана?! Лично ее улыбки Леши Зайцева никак не волнуют.
– Слушай, Катерина, а ты ведь у нас красавица! Может, и впрямь за тобой приударить? – Коллега многозначительно подмигнул. – Тебе, кстати, сколько лет?
– Для тебя уже бабушка, –
– А я что? Нет, скажи, при чем тут я? – Леша развел руками в недоумении.
– Ну ты, Заяц, даешь! С бабами своими лучше разберись.
– Это, Катерина, невозможно. Как же с ними разобраться? Да ладно, чего ты расстроилась, из-за Римки, что ли? Из-за нее Главный сегодня вызывал? Со мной-то он еще вчера беседу провел.
– Интересно, что ж он тебе сказал? – Она сунула руки в карманы и воинственно встала напротив Зайцева.
– Что? Держись, говорит, брат, ситуация твоя непростая. Жена у тебя и кислотой облить может!
– Отлично! Прям успокоил.
– Да ты что?! Это в шутку! – Леша от души удивился и затараторил: – Да она никогда себе такого не позволит. Она, знаешь, чего приходила-то? Сапоги новые продемонстрировать! Вот скажи, зачем она к Главному поперлась? Пошла бы сразу тебе морду бить! Так нет, она зачем-то через всю администрацию прошлась, по всем коридорам. Вот ведь баба. Поэтому ты не переживай. Но кто-то на тебя капнул. – Заяц переминался с ноги на ногу. – Римма даже не поверила, это точно, иначе, знаешь, скандал бы дома какой учинила! Пришлось бы мне еще на одну шубу раскошеливаться.
– Ох, тяжело ты, Лешка, живешь!
– И не говори. Хотя, знаешь, после того как Римка своей астрологией увлеклась, она все время где-то не здесь. Все прислушивается, принюхивается, приглядывается. Все ей сглаз мерещится. В общем, немного тронулась.
– А чего ж ты живешь с тронутой?
– Жена! – Заяц уважительно закатил глаза. – Лучше расскажи, как прошла операция?
– Штатно, – улыбнулась Катерина.
– Кого оперировала, Силинскую пациентку?
– Ага.
Ребята в клинике жили относительно мирно. Правда, не все и не всегда. Кучковались, объединялись в коалиции, кого-то любили, кого-то нет. Почему образовалась вот такая компания – Катерина Мельникова, Влад Конюхов, Леха Зайцев и Женя Федоров, – никто уже особо и не помнил. Но команда получилась сплоченная. Делились друг с другом, советовались.
Естественно, случай Журавлевой тоже обсуждался среди друзей. Катерина продемонстрировала ребятам результаты УЗИ.
– Нет, ну посмотри, что творит? – возмущался Женя. – Совсем совесть потерял. Катерина, а ты с ним работала?
– Нет, но слышала много. Хирург-то он классный. И пациентки в него, как в бога, верят. И сарафанное радио молву пускает: «Оперироваться только у Силина, у него рука набита». К нему очереди, пойди еще запишись попробуй!
– А главное – аргументировать-то всегда можно. Непростая все же у нас работа, ребята, – вступился Влад. – Тут даже не в самой операции дело, а в правильной постановке диагноза. Это себе нужно все время доказывать, что ты не ошибся.
– О нас ведь как говорят: «Хирургу – ему, главное, отрезать», – заметил Заяц.
– Правильно говорят. Не так, что ли? Или ты обычно меду с горячим молоком на ночь прописываешь? – Катерина прищурилась на Влада.
– Я – да, меду. Особенно когда острый приступ аппендицита.
– Ну вот. Понятно, наше дело – отрезать и зашить. И так полостных операций почти не делаем. Только эндоскопические. Лех, ты за последние годы много «открывался»?
– Да раза два всего.
– Вот видишь! Пациент уходит с тремя маленькими дырочками. На вторые сутки может идти домой, через неделю приступать к работе. И ни тебе спаек, ни тебе осложнений.
– Сплюнь! – испугалась Катерина. Нет, она все-таки тоже была мнительной. – Но лишнего же не отрезаем!
– Стараемся! – констатировал Заяц.
9
Перед тем как подняться на седьмой этаж в кафе, Катерина заглянула к Журавлевой. Женщина уже проснулась. Уставшие глаза, бледная кожа, белый налет на губах. Обычное послеоперационное состояние. Мельникова с улыбкой смотрела на пациентку: все хорошо у тебя. Ну чего ж ты так боишься!
– Ты как?
– Это вы мне скажите, я как?
В глазах у женщины читался небольшой испуг. Это нормально, Катерина даже любила такие моменты – когда она опять возьмет свою пациентку за руку и скажет, что все хорошо.
– У тебя какие-то сомнения? Операция прошла очень хорошо. Я довольна.
– А почему долго так?
– Потому что случай действительно у тебя непростой, повозились мы. Но я рада, что матку тебе сохранили. Гистология будет готова через неделю. Но там ничего плохого быть не может, не волнуйся. – Катерина похлопала Журавлеву по руке.
– А домой когда?
– Завтра утром можешь отправляться. Перед выпиской еще раз все с тобой обсудим. А сегодня отдыхай.
– Спасибо вам, Екатерина Павловна. Огромное вам спасибо.
– Да уж, пожалуйста.
Теплые слова пациентов грели душу, что греха таить. Да и потом (Катерина точно знала), она, как врач, выложилась по полной. Сделала все, что могла. И искренняя благодарность была ей необходима. И подарки брала. Знала: обижать человека нельзя. Это не плата за операцию – это благодарность за ее опыт и умение.
Платили пациенты в кассу. И Катерина всегда подчеркивала:
– Услуги нашей клиники, к сожалению, недешевы. Но сумма, которую вы заплатили в кассу, включает в себя все: и ваше пребывание здесь, и уход, и операцию. В эту сумму включены и зарплата врача, и медсестры, и нянечки.
Катерина не лукавила. Все это действительно так. Почему они должны разводить людей на лишние деньги? С какой стати? И так лечение очень и очень дорогое.
Но если после таких слов все равно следовал подарок, Катрина не отказывалась: люди дарили от души. И для нее одинаково дороги были и букет цветов, и коробка конфет, и флакончик духов. Принимать подарки тоже надо уметь.