За зеркалом истин

Евдокиева Влада

Я и часа не могла спокойно находиться рядом с Кариной. Именно по этой причине каждый вечер я уклонялась от предложения папы посмотреть с ними фильм, вместо того чтобы сидеть одной в комнате. Карина или комментировала вслух и так понятное для всех действие, или задавала глупые вопросы вроде «А зачем он туда пошел?», «А почему она решила, что он убийца?». Папа без всякой толики раздражения мелко все разжевывал и перекладывал ей в рот. Иногда мне казалось, что сознание его подверглось необъяснимому, гипнотическому воздействию этой женщины. Яркие впечатления от солнечного утра

по понятным причинам быстро испарились. Девочка скрылась за углом дома, и чтобы не пускаться в надоевшие объяснения, я решила сменить тему.

– Ты купил билеты в театр?

– Нет еще. Хотел прояснить количество. Ты уверена насчет Вадима? Почему не позвонишь ему и не скажешь, что все позади? Он же твой муж, Даша, он переживает!

«Как же я устала! Папа решил заново прокрутить старую пластинку. Можно ли объяснить то, чего объяснить нельзя? Он все равно не поверит. Да и расстраивать его лишний раз совсем не хочется. Правда бывает разная, иная может и убить, так что подавать ее лучше дозированно, как яд, постепенно приучая организм к действию, это я хорошо усвоила».

– Просто я не уверена, что все позади, так зачем давать пустую надежду? – сказала я вслух. – А по поводу переживает – большой вопрос.

– Мне кажется или ты правда перегибаешь палку?

– Все наблюдатели чужих отношений именно так и говорят, а вот непосредственные их участники считают свои действия невероятно мягкими, – ответила я и отвернулась от окна в комнату.

– Даш, а может, уже хватит лечить меня своими психологическими штучками? – дернул он плечом. – Как отец я не могу понять ваших отношений. Сейчас как никогда вы должны быть вместе!

– Согласна, папуль, но есть некоторые обстоятельства. Давай просто закроем тему.

Обычно после наших перепалок по поводу Вадима он сразу уходил, но сегодня изменил своей традиции. Мне показалось, папа хочет о чем-то поговорить. Но почему он медлит?

– Дашка, а как ты смотришь на утреннюю прогулку? – нерешительно предложил мне родитель.

– Нет, па, извини, – виновато покачала я головой.

Стоило мне показаться за пределами квартиры, как в мою сторону тут же направлялись любопытные взгляды соседей. В такие моменты я чувствовала себя диковиной зверушкой на арене цирка. Возможно, заблеяв овечкой или захрюкав свинкой, я смогла бы удовлетворить их ожидания, но, увы, после непродолжительного осмотра они, разочарованно опустив головы, проходили дальше, а я оставалась переживать и грустить из-за того, что сорвала представление. Это, конечно же, шутка. На самом деле мне хотелось убежать как можно быстрее и больше никогда не появляться на глазах у этих людей.

Отец разочарованно махнул рукой и, шаркая тапками по полу, подошел к моей кровати. Присел на самый краешек, положил на колени подушку и начал тщательно утюжить ее ладонью.

«Неужели решился?» – нервно переминаясь с ноги на ногу, думала я, пытаясь поймать взгляд, изредка поднимающийся от подушки и смотрящий мимо меня.

Когда наши глаза наконец встретились, отец заговорил. Говорил он быстро, словно боялся, что я не дослушаю.

– Доченька, думаю, ты поймешь меня правильно. Самостоятельно

мы не справимся, ты и сама знаешь. Если хочешь, поедем в Москву. Или в Германию… Не знаю… Мы все продадим, у нас будут деньги, не переживай.

В безнадежном тумане его зрачков читалось сомнение и даже стыдливость. Но не было и маленькой искорки надежды.

– Почему ты тогда отказался от моей госпитализации? – спросила я тотчас окаменевшим голосом.

– Дашка, ты чего? Я и сейчас против. Речь не про то, чтобы упечь тебя в больницу, мне даже мысль такая не приходила в голову. Хотя на этом настаивал друг твоего мужа. Как его… Олег. Вернее, он не друг, а двоюродный брат. Да какая разница.

Рука отца еще активнее задвигалась по подушке и наконец сжала ее.

– Сейчас я говорю о хорошем профессионале. Больше никаких молодых специалистов, пусть даже подающих большие надежды. Доченька, ты таешь с каждым днем. Почти не ешь, сидишь одна в своей комнате, каждый день зачем-то намываешь квартиру. Мне больно на тебя смотреть, а как помочь, я не знаю.

Отец опустил голову и перестал двигать рукой. Напряжение, достигшее за время его речи пальцев моих ног, резко спало. Замерзшее тело вновь ожило.

Слова «психиатрическая больница» вызывали у меня неподдельный ужас. Я предполагала, что если «вторая личность» вернется, папа, скорее всего, согласится на госпитализацию, и тогда… При мысли об этом становилось худо.

Долго думая о том, есть ли способ избежать заключения в палату, я пришла к самой, как показалось, оригинальной идее. Надо договориться заранее со своей второй личностью, иначе потом такой возможности не будет. А как это сделать, если не письменно? И я написала. В письмах вежливо обратилась к «гостье», кратко объяснила ситуацию и попросила по возможности вести себя во время визита миролюбиво, иначе ничем хорошим, как для нее, так и для меня, посещение не закончится. Еще я немного рассказала о себе, предложила невидимой собеседнице дружбу и потом разложила письма по карманам. Кто знает, когда все произойдет в следующий раз. Страховка еще никому не повредила.

Окончательно успокоившись, я подошла к кровати, взяла кружку с лечебным отваром и сделала несколько глотков. На удивление, вкус оказался приятнее, чем запах. Он напоминал детскую зубную пасту, мятную и сладковатую одновременно.

– Не переживай, – подсела я к папе. – Можно поискать профессионала, только продавать ничего не нужно.

Он нежно убрал прядку моих волос за ухо и притянул меня к себе.

– Посмотрим, – сказал он. – Может, займешься поисками? Все равно весь день сидишь в интернете.

Определиться с кандидатом получилось ближе к вечеру. От многочасового сидения за монитором у меня затекла шея. Я поднялась из-за стола, размяла плечи, сделала несколько круговых движений головой и позвала папу. Он долго и с недоверием рассматривал фотографию солидного дяденьки в очках с круглым лицом и подбородком вместо шеи.

– Неприятный тип, – наконец вынес свой вердикт родитель.

Я улыбнулась.

– Думаю, внешность в нашем случае не играет роли. Присядь, посмотри сам.