Забавное приключение
Шрифт:
— Вот чёрт, совсем на морду похоже… — сказал Карасёв, шевеля чемоданом лапоть, и крикнул из всей силы:
— Сто-ра-аж!!
Крик вышел жуткий, даже самому стало неприятно. Два раза — ближе и дальше — отозвалось эхо, и близко совсем залаяла собака.
— Говорил, что есть! — крикнул радостно Карасёв, разхмахивая чемоданом. — Сейчас в углу и сторожка, от шоссе днём хорошо видно. Там-то и Никита.
Прошли с сотню шагов, и на них выбежала чёрная собака. Карасёв пошёл на неё, стараясь ударить по
— Сто-ра-аж!
Наконец в дальнем углу леса они различили красный глазок окошка. Карасёв подошёл и стукнул кулаком в раму. Красная занавеска откинулась, чёрная лапа потёрла стекло, и лохматая голова приплюснула нос, всматриваясь, кто там.
— Какого лешего… — разобрал Карасёв недовольный голос.
— Отворяй, Никита! — крикнул он голове. — Лошадей нам нужно!..
И пошёл на яростно прыгавшую собаку. С крыльца окликнула баба:
— Кто такой… ты, что ль, Пашка?
— Не Пашку, а лошадей нам нужно! — весело сказал Карасёв. — Гони Никиту за лошадьми.
— Чтой-то, го-осподи… — подивилась баба, пропуская в сенцы укутавшуюся в плед Зойку. — Микиту?!
— Ну, разговаривай… Светить бы надо! — крикнул Карасёв, напоровшись на гвоздь карманом.
В избе было угарно, жарко и крепко накурено махоркой. Ещё ничего хорошенько не видя в полутьме, в синеватой пелене дыма, Карасёв швырнул непромокайку и сказал глазевшей на них бабе, что случилось несчастье, сломался автомобиль, и надо немедля послать за лошадьми. И сейчас же всё разглядел.
Под невесёлой, без круга, лампой сидели за самоваром двое. Под кумачным подзором у образов сердито глядели с опухшего серого лица чьи-то оловянные глаза — так они были тусклы — и щетинились рыжие усы. По стриженой голове и зеленоватой рубахе признал Карасёв солдата. Рядом, спиной к завешенному окошку, пил чай широкий, рослый мужик с рыжей бородой, очень яркий и праздничный от красной рубахи и бороды; пухлые его щёки так и горели, не хуже рубахи. Это и был лесник, только совсем не тот, кого ожидал встретить Карасёв. Не торопясь, допил он с блюдечка, утёрся и сказал хмельно:
— А вот воспретить надоть гоняться… Овцу намедни задавили.
— Гулянки им… — грубо сказал солдат.
Зойка состучала с башмаков грязь и присела на скамейку, к печке. Пока она учила дурёху бабу, как надо расстёгивать башмаки, и стягивала сквозные чулочки, Карасёв уверенно подошёл к столу и сказал хозяйски:
— Вот что, братцы… А где же Никита?!
— Был Микита — теперь Максим… — хмуро сказал лесник. — Где ж ему быть — чай, воюет! А вы кто такой?
— За лошадьми послать надо! — сказал Карасёв настойчиво.
— А вы… кто такой!! — возвысил голос лесник, тряхнулся и поднял голову. —
— Прошибся… адрестом! — крикнул пьяно солдат. — На пункт надоть!
Карасёв прикинул — помягче надо.
— Я-то кто? — сказал он с усмешкой. — Кустовский завод слыхал? Ну, так я хозяин, сам Карасёв.
— Сам Карасёв! Слыхали… — пригляделся, тараща глаза, лесник. — Зять у тебя служил… слыхали…
Тут подошла баба.
— Как же, зятёк служил… — сказала она, поджимая губы и заглядывая, как на покойника. — Ещё когда прогорали, жаловнишка не платили…
Карасёв надул щёки.
— Так вот… за лошадьми бы послать…
— Теперь раздулся… — сказал лесник, руки в боки. — Сказывают, милиён нажил! Заводчик! Слыхали… очень хорошо. У его девка наша… — выругался он к солдату, — Сергеева, с краю-то!.. в услужении в Москве… двоих родила!
Солдат поглядел на озадаченного Карасёва и только хрипнул: — Хха!
— Ну, так лошадей надо! — возвысил Карасёв голос. — Кого-нибудь послать надо… заплачу.
— А вот нету у нас посланников… — подумав, сказал лесник и неторопливо налил в блюдечко. — Чай вот пьём! Что, барышни… аи намокши?
— Пришла вошь — вынь да положь! — сипло сказал солдат кусочку красного сахару и положил в рот, готовя блюдечко.
— Чай чаем, — нахмурился Карасёв на солдата, — а у меня дело казённое!
— Деньги-то казна делает, знаем… — отозвался лесник, продолжая пить чай.
— Сами казённые… — сердито сказал солдат. — Бери ероплан — вот те и… весь план!
— Во какой браток — ирой! — обрадовался лесник. — С им тру-удно! Ему хрест даден!
Отжал пот с праздничного лица и покрутил головой.
Тут поднялся из-за стола худой, долговязый парень-нескладёха, в синей рубахе и в пиджаке, — до этого он лежал на лавке, — отмахнул со лба мешавшие волосы-мочалки и бессмысленно уставился на Карасёва:
— Чего такой?..
— Во какой! — так и закачался лесник, показывая белые, как творог, зубы в золотой бороде. — Деньгами оделяет! — крякнул он парню. — Сам к тебе Карасёв… господин заводчик… кланяйся! Ему лошадей надоть… ишь у его барышни-то какие… деликатные, голы ножки! Ничего, барышни, мы ругаться не дозволяем…
Карасёв дёрнул плечами, но подумал: не стоит связываться, — и спросил с сомнением уставившегося на него парня:
— Ты, может, сбегаешь? Пятёрку бы заработал.
Не сводя вытаращенных глаз, парень нашарил за собой убитого рябчика, показал за ножки и брякнул на стол. Потом опять пошарил, нащупал на стенке ружьё, сдёрнул с гвоздя и свалил на себя картуз.
— Желаете… ружьё продаю?..
Карасёв безнадёжно пожал плечами: все пьяны, на столе бутылка с бурдой, куриные кости, селёдки, баранки и красный сахар, — что-то такое празднуют.