Забайкальцы. Книга 2
Шрифт:
И тут Жданов рассказал о своем разговоре с дворником.
— Мы только что говорили об этом, — вступил в разговор Бутин, — организованный саботаж. Ты знаешь, какую свинью подложили нам нарсоветчики? Сейчас вот товарищ Леднев докладывал нам: они почти всем служащим выдали жалованье за полгода вперед.
— Да что вы говорите! — ахнул изумленный Жданов. — Неужели такое могло случиться?
— Случилось, — грустно улыбаясь, подтвердил Леднев, — выплатили, мерзавцы, за полгода вперед, да еще и наградных за месяц, и все золотом. Одним выстрелом двух зайцев убили сволочуги: и саботажников поощрили — обеспечили
— Вот негодяи, вот подлецы! — возмущался Жданов, переводя взгляд с Леднева на Бутина и на Матвеева. — Да их судить надо за такое дело, к стенке поставить!
— Действуй! — кивнул головой Матвеев. — Ты комиссар юстиции, тебе и карты в руки. А с финансами… мы думаем буржуев местных контрибуцией обложить миллиона на три. А насчет золота, которое роздали саботажникам, товарищ Янков интересную мысль высказал. — Матвеев, улыбаясь, провел рукой по усам. — Дело это, правда, необычное, но, по-моему, стоящее. Он предлагает создать комиссию человек из трех, которая обойдет всех чиновников города, отберет у них незаконно полученные деньги — и в банк их.
Тут уж и Жданов не утерпел, засмеялся:
— Вот это здорово!
— А что, — подхватил Бутин, — предложение дельное. Мы это обсудим сегодня, вынесем решение и поручим Янкову ж выполнить, посмотрим, как он справится с этим на практике.
— Ну что ж, попытка не пытка; как Янков-то, согласен?
Янков утвердительно кивнул головой:
— Если поручите, не возражаю, дня два на это дело могу уделить.
Тем временем народ в зале все прибывал: члены областного исполкома, комиссары усаживались вокруг столов, многие вынимали блокноты, что-то записывали. Подошло несколько военных, среди которых были и командир 2-го Читинского казачьего полка Жигалин, и Киргизов, и назначенный военным комиссаром высокого роста, кудрявый, красивый казачина Дмитрий Шилов.
Заседание затянулось до глубокой ночи. Было принято много важных решений: о наведении в городе и области порядка и революционной законности, о борьбе с разрухой, о мобилизации рабочих, крестьян и казаков в ряды Красной Армии.
Было много разговоров и по вопросу о финансах, но в конце концов постановили обложить крупных купцов и промышленников области контрибуцией в сумме трех миллионов рублей. Для взыскания контрибуции создали тройку во главе с Янковым, им же поручили отобрать у чиновников незаконно полученное ими жалованье и внести его в банк.
Было раннее февральское утро. Солнце еще не взошло. Над мохнатыми, лесистыми сопками на востоке пламенела заря, багрянцем отражаясь в окнах губернаторского дома, к которому в это время подходил спешенный, вооруженный винтовками взвод казаков 2-го Читинского полка.
Под сапогами казаков похрустывал затвердевший от холода песок, легкий бодрящий морозец румянил им лица. Снегу в эту зиму, как всегда в Чите и ее окрестностях, выпало мало, и он давно уже стаял. Крыши домов, деревянные тротуары и тополя на площади запорошило пушистым инеем, отчетливо видны далекие и близкие, с трех сторон обступившие Читу сопки, густо покрытые вечнозеленым сосновым бором. Город пробуждается, над домами в безветренном воздухе встают волнистые столбы дыма, улицы постепенно наполняются шумом: на тротуарах появляются ранние прохожие, рысят, шурша резиновыми
Когда казаки подошли к парадному подъезду, командир их, плечистый усач, бывший вахмистр Пинигин, громко скомандовал:
— Взво-од, стой! Равнение нале-е-во, смирно! — И, чуть помедлив, коротко махнул рукой: стоять вольно!
Казаки, приняв свободное положение, закурили, над папахами их закурчавились сизые дымки, сдержанный говорок зашебаршил по рядам:
— Чего же мы приперлись-то в эдакую рань?
— Пришли к родне, а тут собаки одне.
— На выморозку пригнали нас!
— Говорят, буржуев здешних потрошить будем сегодня.
— Говорят, кур доят, а их щупают.
— Вот бы и пощупать буржуев-то, — гляди, разжились бы ребятишкам на молочишко.
— Тише! Товарищ командир, долго торчать здесь будем?
— Приказано ждать, значит, скоро появится. — И, заложив руки за спину, Пинигин стал медленно прохаживаться вдоль строя.
Наконец в доме послышалось хлопанье дверей, шаги, и на крыльце, в сопровождении Попова и Перцева, появился Янков.
По одежде и Попов и Перцев ничем не отличались от рядовых казаков, в руках у них кожаные мешки, в которых обычно возят деньги почтовые курьеры. Совсем по-иному одет был Янков: на нем генеральская, с красными отворотами, бекеша, на голове новенькая каракулевая папаха с желтым верхом и алым бантиком вместо кокарды; с правого боку его висел маузер в деревянной кобуре, а с левого — кавказская, с серебряной насечкой, шашка.
Внушительный вид Янкова произвел на казаков впечатление: все они сразу же побросали самокрутки, подтянулись и, привычно выравнивая строй, тихонько переговаривались:
— Смотри-ка ты, генерал, а с нами заодно, за революцию.
— Молодча-а-га!
— Герой!
— И апалеты свои не пожалел, снял!
Особенно понравился «генерал» Пинигину, сказалось привитое годами раболепие, преклонение перед воинской субординацией и высоким начальством. На лице его отобразилось почтительное выражение, он крутнулся на каблуках, скомандовал:
— Взво-од! — И голос у Пинигина зазвучал по-вахмистерски зычно, отрывисто, а правая рука его машинально взметнулась к папахе, — Смирно! Равнение направо!
Янков просиял, губы его раздвинулись в самодовольной улыбке: он понял, что казаки принимают его за настоящего генерала, и это льстило самолюбивой натуре лихого вахмистра.
Поздоровавшись с казаками, Янков отвел Пинигина в сторону, пояснил ему:
— Я командир Первой Забайкальской казачьей дивизии Янков.
И опять вахмистерскую руку словно пружиной подкинуло к папахе, а в голосе сплошное уважение и преданность.
— Слушаюсь, товарищ комдив.
— Так вот, пойдем буржуев шерстить, контрибуцию с них стребуем. Твое дело вести казаков за нами и, в случае кого из них арестуем, отвести его на станцию, сдать военному коменданту. То же самое деньги, какие с них получим, сопровождать в банк. Понятно?
— Так точно, товарищ комдив!..
— Действуй!
Пятью минутами позже по Софийской улице топали казаки во главе с вахмистром Пинигиным. Сбоку их по тротуару шагал Янков и члены комиссии.
Столоначальник бывшей городской управы Кирюхин еще спал, когда к нему пожаловали незваные гости.