Забери мою девственность
Шрифт:
Андреа чувствует мой взгляд и улыбается уголками губ.
— О чем думаешь, Тайа?
— Пытаюсь понять, был ли ты у Франчески в последний заезд в Венецию? — вскидываю бровь.
— Полагаешь, что это написано у меня на лбу? — хмыкает мужчина, — нет, не был. Я бываю у нее только в случаях крайней необходимости.
— А как же желательность удовлетворения своей женщины? — отпускаю шпильку, вспоминая его откровенность.
— Это и есть крайняя необходимость, — ухмыляется Гонголо, — если объявляется
Он переворачивается на бок и облокачивается на руку, пальцами другой изучает линии моего лица.
— Почему ты спрашиваешь? Ревнуешь меня? — с надеждой интересуется Андреа.
— Нет, — отрезаю категорично, — я не люблю тебя, поэтому не могу ревновать. Ты нужен мне исключительно для секса.
Гонголо падает на спину и заразительно смеется. Сгребает меня к себе на грудь.
— Для секса значит? — продолжает улыбаться, мягко гуляя руками по спине и ягодицам. Его движения неспешные и дразнящие.
— Для чего еще можно использовать помолвленного мачо с низкой социальной ответственностью? — отвечаю я без тени улыбки.
— Осторожно, крошка, — грудным голосом в мои губы рокочет Андреа, — женщины склонны влюбляться в своих любовников.
— А мужчины нет? — склоняю голову набок и смотрю в его смеющиеся глаза.
— Мужчины полигамны, Тайа, мы можем трахнуть кого угодно даже без какой-либо симпатии.
— Я тоже полигамна, — заявляю уверенно.
Андреа хмурится.
— Сколько у тебя было мужчин? — в глазах нездоровый огонь.
— Ты второй, — нехотя признаюсь, чувствую себя немного дурой в связи с предыдущим громким заявлением.
Гонголо снова ржет. Сердито луплю его в грудь и сползаю назад на пенку. Хватает своими ручищами и возвращает назад.
— Женщинам нет нужды быть полигамными, Тайа. Эволюционно перед вами стоят другие задачи. Вам нужно найти здорового успешного самца, способного удовлетворить все потребности. Родить от него детей и сделать все для того, чтобы удержать его возле себя до взросления потомства.
— Лишнее подтверждение, что ты сексист и шовинист, Гонголо. Хотя для меня это уже не новость, — презрительно фыркаю, чем снова привожу его в прекрасное расположение духа.
— Мне кажется, тебе это очень нравится, детка? Что я сексист, и у меня есть член? — опрокидывает меня на спину и сдирает плавки. Нависая сверху, раздвигает ноги коленом и застывает возле входа, дразня легким проникновением головки.
Закусываю губу. Сталкер ждет моей мольбы о том, чтобы вошел глубже. Его любимая игра. Жарко смотрит в глаза и ждет.
— Второй — не предел, — провокационно заявляю я, — у меня может быть еще много других мужчин.
Мой расчет оказывается точным, Гонголо резко пронзает меня до самого упора, гневно сверля взглядом.
— А может быть я буду не первым, но последним? — лихорадочно шепчет
— Последним ты можешь быть только у Франчески, милый, — хрипло выталкиваю из себя перед стоном удовлетворения от того, что Гонголо начинает двигаться.
Мягкий бриз овевает чувствительную после близости кожу. Гонголо поворачивается на бок и впечатывает меня в себя спиной. Кладет ладонь на живот и поглаживает кожу большим пальцем.
— А у мужчин какие эволюционные задачи? — вспоминаю прерванный любовными утехами разговор.
— Оплодотворить как можно больше женщин. Защищать своих самок от других самцов, — лениво объясняет Андреа.
— А воспитать свое потомство и дать ему образование не входит в эволюционные задачи мужчин? — возмущенно раздуваю ноздри.
— Это уже не сфера эволюции, Тайа, а область социальных обязательств и чувств. Мужчина хочет заботиться о любимой женщине и любимых детях. Мужчина не испытывает желания заботиться о нелюбимых женщинах и их детях, но делает это, если того требуют социальные нормы и правила.
— И почему же такая непропорциональность в распределении эволюционных задач? — недоумеваю я.
— Потому что существует непропорциональность усилий для появления потомства. Женщина тратит девять месяцев на вынашивание. Соответственно, более ответственно относится к усилиям по сохранению жизни своего потомства. Мужчина же просто совершает половой акт. За девять месяцев он может их совершить тысячи, чисто теоретически.
— Ага, и чисто теоретически остается ни с чем, потому что его тысячи самок пользуются контрацептивами, — ржу я, — теперь перед вами новые эволюционные задачи. Убедить хоть кого-то родить вам ребенка.
— Этот фактор косвенно учтен в эволюции, — удивляет меня Гонголо, — чтобы получить как можно больше самок, каждый мужчина стремится к богатству и власти. Чем больше у тебя этих ресурсов, тем больше детей ты можешь заполучить.
— Циничная теория. Из нее следует, что все женщины — шлюхи, которые только и думают о том, как бы продать себя подороже.
— Эволюция вообще очень циничная вещь. Сильные жрут слабых. Женщины выбирают богатых и сильных. Бедные и слабые, чтобы получить женщин, врут, что они богатые и сильные.
— То есть, ты сейчас сказал, что я сплю с тобой, потому что ты денежный мешок? — закипаю я.
— Ты красивая, когда злишься, — игнорирует вопрос Андреа и оставляет на моих губах быстрый поцелуй.
— Немедленно отвечай! — требую я.
— Нет, ты спишь со мной, потому что я тебя соблазнил, — тушит мое возмущение Гонголо волнующим полушепотом, — сексуальным Красным шапочкам нельзя одним кататься по зарубежным турнирам, где их поджидают серые волки.