Забери мою девственность
Шрифт:
— В восьмом, — не задумываясь отвечает мужчина, поддерживая меня за руку, — наказание плевое. Соблазнители всего лишь вечно бегают по кругу, погоняемые плетками бесов.
— Всего лишь? — хмыкаю я. — Нет, все-таки твой главный грех высокомерие и гордыня.
— Это индивидуализм, детка, вы слишком общинная нация, везде вам гордыня мерещится. Это, кстати, потому что у вас нет чистилища. Ваши грехи должны замаливать близкие, западный человек самостоятельно занимается этим в чистилище.
— То есть нам нужно быть
— Не так грубо, но принцип ты уловила, — соглашается Андреа, — хотя окружающие бывают разные. С тобой я всегда склонен быть понежнее.
— Ладно, уговорил, — усмехаюсь я, — я твоя должница. Если что, поставлю за тебя свечку бонусом к чистилищу. Будет лишний плюс в карму.
— А это уже синкретизм, детка, — ржёт Андреа, тянет к себе, ловит в объятия и впивается в мои губы в декорациях старого амфитеатра.
Глава 15. Откровение
Гонголо лежит с закинутыми за голову руками и задумчиво смотрит в потолок.
— Знаешь, с каким желанием я борюсь уже не первый день? — поворачивает ко мне голову и напряженно всматривается в лицо.
— Каким?
— Увезти тебя в Венецию и запереть в квартире с видом на залив.
Испуганно смотрю в совершенно серьезные глаза сталкера.
— Надеюсь, ты шутишь? — придаю своему тону максимально легкомысленный оттенок.
— Отнюдь. На яхте вообще искушение зашкаливает. Борюсь с собой изо всех сил.
Сердце выбивает тревожные ритмы, и я понимаю, что сегодня откажусь от привычного распорядка. Больше никаких яхт.
Встает вообще вопрос, стоит ли задерживаться. Сегодня последний тур, мы хотели остаться на пару дней перед моим следующим турниром. Теперь море точно отпадает. Да и вообще, паника накатывает.
— Пора на завтрак, — натягиваю на лицо улыбку и отправляюсь в душ.
Если с утра случается что-то непонятное, то весь день наперекосяк. Эта примета находит подтверждение, когда я вижу, с кем играет Гонголо. Он садится за доску с Галиевой, и я теряю покой.
Никогда не следила за игрой Андреа. Теперь не могу удержаться от искушения. Заставляю себя не дергаться, пока разыгрываю дебют. Потом все-таки подхожу и заглядываю в позицию Гонголо. На доске какой-то трэш. Прямо на моих глазах он делает очередной нелепый ход.
Неужели Галиева настолько ему нравится, что даже мозг отключается?
С другой стороны, какая мне разница. Гипс снимают, клиент уезжает, паром отходит. Точнее яхта отплывает на другую сторону Венецианского залива.
Внутри что-то поднывает, но не критично. Этот разрыв я точно вывезу.
Заставляю себя абстрагироваться от мысли, что ближайшие пару часов Гонголо будет пялиться на объект своей страсти, который пытался затащить в нашу постель.
Сажусь
Выигрываю партию. Поднимаю голову и смотрю в зал. Доска Гонголо пустая. Уже закончили. Иду к судейскому столу со сжатым сердцем. Интересно, что я почувствую, когда обнаружу эту парочку трахающимися в туалете.
Сдаю бланки и уточняю результат Андреа. Проиграл.
Закипает ярость. Меня он просто размазал по доске, а этой сучке даже партию сдал? Уточняю, когда будет награждение, и иду искать голубков.
Неожиданно обнаруживаю Гонголо сидящим в буфете за чашкой кофе. Немного остываю, но лишь слегка.
— Почему ты слил ей партию? За что-то расплачиваешься? — предъявляю претензию с порога.
У Андреа бегают глаза. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что для полноценного скандала слишком много свидетелей.
— Просто не в форме, — мягко посылает меня Гонголо.
У него звонит телефон. Слышу в трубке рассерженную итальянскую речь. Андреа отходит от стола. Провожаю его взглядом. Слежу за жестами и выражением досады на лице. Разговаривает на повышенных тонах.
— Я не смогу поехать с тобой на следующий турнир, Тайа, — оповещает Гонголо, когда садится обратно, — отец требует вернуться. Проблемы с бизнесом.
Молча киваю в знак того, что его услышала. Вообще в шоке, что ему приходила в голову эта идея. Ни разу не озвучивал, что планирует ехать со мной. Досадно, но ладно.
Тут же снисходит озарение, что Галямова тоже может потом отправиться в Пардубице. Возможно, не говорил мне, так как договорился с ней.
Покупаю бутылку воды и медленно пью, чтобы успокоиться. Не могу смотреть в его сторону. Извиняюсь и направляюсь в сторону уборных.
Открываю кран и сливаю воду, пока не начинает течь холодная бодрящая. Подставляю запястья.
Открывается дверь кабинки и к рукомойникам подходит Галямова.
Не смотрю в ее сторону. Игнорирую.
Та лезет в сумку и достает помаду. Наклоняется ближе к зеркалу.
— Хорошо, когда есть любовник, который покупает тебе первое место? — спрашивает елейным голосом.
— Простите? — смотрю на нее непонимающе.
— Ой, только не надо из себя святую невинность строить, — кривится девица, — я в курсе. Спектакли неуместны.
Меня пронзает ошеломительная догадка, бьющая наотмашь и сбивающая с ног.
— О чем вы вообще говорите? Андреа заплатил вам, чтобы вы проиграли партию? — озвучиваю то, во что сама не могу поверить.
— Я не такая дурочка, чтобы деньгами довольствоваться. Он договорился по жеребьевке с судьями и вернул мне сегодня слитый на тебя рейтинг, — косится на меня разглядывая, хмыкает, — что реально не в курсе была? Простите, извините за удар по тонкой душевной организации.
Кидает помаду в сумку и покидает помещение.