Забери мою девственность

Хаустова Зинаида

— Привет! — конечно же наклоняется и целует в щеку. Как же не влезть в личное пространство и не окутать своим запахом.

Стараюсь держаться строго. Сразу перехожу к делу и рассказываю мнение психолога. Ларин не против еще одной встречи, скорее за.

— Твоя жена не будет возражать? — слишком резко уточняю я.

— Нет, она сегодня улетела в Москву, — быстро отвечает Андрей.

Подходит официантка, приносит заказ. Пока выставляет блюда на стол, наблюдаю за Лариным. Выглядит не очень. Под глазами тени. Кто-то сегодня тоже плохо спал. Очень

хочется влезть в личное. Это очень бестактно. Но не оставляет ощущение, что этот мужчина мне не чужой.

— Лариса ничего не знает об Ариадне? — решаюсь я озвучить догадку, когда официантка уходит.

— Уже знает, — устало хмыкает мужчина, — со вчерашнего дня.

— Прости, если из-за нас у тебя возникли проблемы, — не очень искренне посыпаю голову пеплом.

Ларин опускает голову и отрицательно ею качает. Поднимает пронзительный взгляд и смотрит в душу.

— Это я должен перед тобой извиняться, Тая. Прости, если возможно, и спасибо за дочь!

В горле встает ком. Над столом повисает напряжение. Наверное, я ждала этого все эти годы. Но не сильно верила, что услышу эти слова.

Ларин имеет полное право на меня обижаться. Это я делала выбор за нас двоих. Могла простить, но предпочла мужчину, которого любила больше. Каждый несет свое бремя вины.

Андрей всегда был сильнее, поэтому извиняется он. Я тоже должна бы покаяться, но что-то не готова.

— Пожалуйста, — выталкиваю из сдавленного горла и тут же прошу — не бросай ее теперь, если решил появиться.

— Не брошу! — решительно заявляет Ларин, — и тебя не брошу, если понадобится помощь.

Краснею от порывистого заявления. Взгляд Андрея блуждает по моему лицу, опускается на губы и там задерживается.

Мне жарко и кружится голова. Становится трудно дышать. Нужно заканчивать встречу.

Лихорадочно заканчиваю с организационными вопросами. Договариваемся утром пересечься на пляже. Тезисно рассказываю, как вести себя с дочерью, и трусливо сбегаю из ресторана.

На следующий день лежу на шезлонге и сквозь темные очки рассматриваю голый торс Андрея. В голове проносятся флешбэки, как девчонкой я преследовала взрослого мужчину. Как ни крути, а целеустремленный у нас не только Ларин. Помнится, сама я грешила тем же.

Андрей с Ариадной с помощью детских ведерок пекут куличи из мокрого песка. Энрико занят тем, что их ломает. Сегодня дочь отреагировала на второго папу гораздо спокойнее. Надеюсь, совместными усилиями мы ликвидировали психологическую травму в зародыше.

Ларин дарит девочке два русских издания сказок про Алису. Одно детское адаптированное. Второе академическое с иллюстрацией шахматной диаграммы, которую помещал Кэролл еще в первоначальном варианте. На ней изображена позиция в начале истории. В большинстве книг про Алису эту картинку не печатают.

Адаптированная сказка моментально становится любимой книгой дочери. Читаем ее каждый день, несмотря на протесты Энрико.

До конца фестиваля Андрей встречается с дочерью каждый день на нейтральной территории.

Когда

до Ларина доходят неформальные слухи, что фильм получит какой-то спецприз, он просит у нас разрешения взять Ариадну на церемонию закрытия. Дочь не возражает, и мы позволяем.

На красной дорожке девочка держит прямую спину, совершенно не боится камер и машет операторам, как настоящая звезда. На церемонии награждения Ариадна выходит с Лариным на сцену за призом. Он представляет ее как юную шахматистку. Зал сопровождает эту информацию бурными аплодисментами, дочь встречает их с достоинством и загадочной улыбкой на устах.

На следующий день Ларин покидает Венецию.

Мне страшновато, что после интенсивного общения дочь может скучать. Но через неделю у нас начинается школа и новая жизнь. Еще через пару недель у Ариадны появляется братик. Ее внимание полностью переключается на эти события, и о «дяде Андрее» девочка вспоминает только тогда, когда он выходит в эфир по видеосвязи.

Глава 26. Соборность

Телефон звонит в десять по Москве. Самое начало рабочего дня. Быстро снимаю трубку, пока не проснулся Джованни, и выхожу из комнаты.

— Таисия Гонголо? — спрашивают на том конце.

— Да, слушаю, — подтверждаю я.

— Вас беспокоит помощник нотариуса Захаровой Мария Козлова. Мы хотели пригласить вас на оглашение завещания.

— Простите, — впадаю в ступор, — какого завещания?

— Завещание Андрея Ларина в пользу несовершеннолетней Ариадны Гонголо. Вы указаны, как ее законный представитель.

— Что значит оглашение? — голос резко слабеет, — разве это делают не после смерти завещателя?

— Андрей Ларин попал в аварию на Варшавском шоссе три дня назад. Соболезную! — рокочет трубка.

У меня темнеет в глазах.

— Простите, я перезвоню вам позже. Сейчас плохо понимаю, — жму на отбой и сползаю по стенке. Ноги отказываются держать вес тела.

Глубоко часто дышу. Мне нельзя рыдать и пугать детей. Дышу изо всех сил. В груди печет и рвет на части. По щекам текут слезы. Вытираю их ладонями и пытаюсь понять произошедшее.

Ларина больше нет. Какой-то абсурд. Это невозможно осмыслить. Не хочу в это верить.

Когда-то я считала, что он для меня умер. Но сейчас это бред, просто кошмарный сон.

Почему я не посмотрела его руку?! Нужно было проверить линию жизни. Он тогда был бы осторожнее и осмотрительнее за рулем.

Джованни плачет. Нужно успокоиться. Смахиваю слезы.

Он обещал нас не бросать. Как ему можно верить? Никогда нельзя было верить.

Джованни плачет. Заставляю себя встать и зайти в комнату. Сейчас переключение в материнский режим — спасение для моей психики. Вытираю лицо салфетками. Даю ребенку пустышку.

Пугает нелепость происходящего. Просто едешь в машине. Ничего не подозреваешь. Миг, и тебя уже нет. Нет уже три дня. Почему я ничего не почувствовала? Просто продолжала жить, а мир уже был не тот.