Забить гол
Шрифт:
— Твое запястье не сломано.
Кинсли, Бекка и я испустили коллективный вздох, как будто это было поставлено заранее.
— Тем не менее ты все еще не можешь играть. Ты растянула несколько связок, и еще больше усугубила существующее воспаление своих мышц и сухожилий. Единственное, что ты можешь сделать, и то, что уже должна была, это прикладывать лед, отдыхать и, в конце концов…
Я покачала головой, полная решимости.
— А что будет, если я сыграю?
— Энди, — прошипела мой тренер.
Я даже не заметила,
— Ты увидишь деградацию мягких тканей и прогрессирование тендинита, возможно, до хронического состояния. Мы говорим сейчас о «в лучшем случае». Проблема в том, что без надлежащей гибкости и естественного диапазона движений любое изменение давления влияет на костную структуру. Ты рискуешь катастрофическим переломом, операцией и трудным восстановлением. Поэтому я рекомендую взять, по крайней мере, шесть недель отпуска, отдыха и физиотерапии, после чего мы проведем повторный осмотр.
Я встала и покачала головой.
— Нет.
Он отшатнулся, как будто я его ударила.
— Энди, мы должны сделать то, что будет лучше для тебя в будущем.
— Я не поеду домой. Я остаюсь и сыграю последние две игры.
— Нет, это не так, — поправила мой тренер тоном, не оставлявшим места для переговоров. — Извини, Энди, но тебе нужно время, чтобы принять эту информацию.
Я резко повернулась к ней лицом. Она скрестила руки на груди. Ее белые волосы были стянуты в конский хвост, который выглядел достаточно тугим, чтобы перекрыть кровообращение. Она внушала мне страх с первого дня тренировочного лагеря, но я научилась читать её. Эти скрещенные руки, суровый взгляд — все это было притворством.
— Ты молода, и это твоя первая Олимпиада. Если мы сейчас не будем рисковать, у тебя будет еще много чего впереди. Ты сможешь остаться в Рио со всей командой и начать физиотерапию на запястье. Если все пойдет хорошо, ты будешь готова к Чемпионату мира, а со временем и к следующей Олимпиаде.
Нет, нет, нет.
— Нет, тренер, я смогу играть, — возразила я, поворачиваясь и поднимая запястье в качестве доказательства. Не было ни содрогания, ни вздоха боли. — Я в порядке.
Она раздраженно покачала головой.
— Не дави на меня, Энди, или я отправлю тебя домой.
— Оставьте меня на воротах.
— Не мешало бы держать ее на скамейке, — сказала Кинсли. Она была любимым игроком тренера. Если кто и мог убедить ее пойти на компромисс, так это она. — Пусть она сидит в стороне во время игр. Это лучше, чем ничего.
— Я согласна, — поддержала Бекка.
Тренер взглянула на доктора, потом снова на меня. Ее голова опустилась, и мое сердце упало в груди, прежде чем она ответила.
— Я подумаю над этим.
Глава 26
Энди
—
Я позволила Кинсли забрать бутылку — она не имела значения. На журнальном столике стояло ещё четыре. Я заставила Бекку и Кинсли принести их мне, когда они возвращались домой из кабинета врача. У ликера был ужасный вкус, но он помог заглушить боль в запястье и агонию в моём сердце.
— Знаете что? Я не напивалась уже несколько месяцев! Вечеринки? Социальная жизнь? НИЧЕГО.
Кинсли наклонилась и поправила пакет со льдом на моем запястье.
— Я пожертвовала всем, чтобы быть здесь, и тренер Декер думает, что сможет отправить меня домой?! К черту.
Бекка встала перед нами, пытаясь придумать план, как вернуть меня в игру.
— Она не отправит тебя домой, она просто пытается тебя успокоить.
— Энди, все будет хорошо, — сказала Кинсли. — Я знаю, что сейчас это похоже на конец света, но ты увидишь, что всё не так уж плохо.
— Не так уж плохо? — возразила я. — Это могло бы быть концом карьеры, но это не так.
Отлично. Я смогу пользоваться запястьем, но только через четыре года. Доживу ли я до этого времени?
— Когда мне будет двадцать пять, это практически безнадежное дело.
— Эй, — закричали Кинсли и Бекка.
— Без обид.
Бекка засмеялась.
— Ничего страшного.
— Дело в том, что меня не волнует будущее. Я злюсь, и ничего из того, что вы скажете, не изменит этого. Так что дайте мне бутылку с ликером и принесите что-нибудь, чтобы сжечь этот дурацкий браслет на запястье, который они заставили меня носить.
Я наклонилась вперед, пытаясь достать виски, одновременно удерживая пакет со льдом на запястье.
— Нет. Тебе никто ничего не даст.
— Снимите тогда его. А вообще, кто-нибудь из вас умеет делать тату? Я найду то, которое подойдет твоему, Кинсли. Только вместо «она верила, что могла, поэтому и сделала» просто напишем «к черту».
Кинсли засмеялась.
— А как насчет пирсинга пупка? — спросила я, оглядываясь. — Нам понадобится игла.
Бекка прикрыла рот рукой.
— Боже, нет!
Каждая моя идея была встречена резкой критикой: татуировки, пирсинг, розыгрыши нашего тренера.
— Хорошо, тогда я хочу подстричься. Долой старое и открывайся новому! Правильно? — сказала я, глядя на Бекку. — Что-то, что гласит: «к черту международную легкую атлетику».
Кинсли застонала, но Бекка, похоже, не была полностью против этой идеи.
— На кухне есть ножницы.
— Да! — воскликнула я, держа бутылку с ликером в воздухе.
— Бекка, ты раньше стригла кого-нибудь? — спросила Кинсли.