Заблудшая душа

Грановская Евгения

— Не знаю. Месяц или больше.

— Ты ходил к нему каждый день?

— Почти. Приходил часов в восемь вечера. А уходил после полуночи.

— И что интересного вам удалось найти?

— Да ничего я не искал! — снова взвыл парень. — Я только камни долбил и мусор выносил! Пусти руку, больно!

Глеб выпустил руку Славика и поднялся на ноги. Парень перевернулся, сел на траве и, морщась от боли, потер пальцами вывихнутое запястье. Потом посмотрел на Корсака снизу-вверх и проговорил:

— Не сдавайте меня. Прошу! Если

папик узнает, он с меня шкуру живьем сдерет. Я не шучу. Три года назад он сломал мне ногу за то, что я упер у него из кармана сотку баксов. А матери рассказал, что я упал с лестницы. До сих пор шрам остался. Показать?

— Не надо. Ты, случайно, не знаешь — захаживала ли к нему какая-нибудь женщина?

— А то! Баба у него точно была.

— Баба?

— Ну, телка. Только это уже после того, как он меня уволил, поэтому я ее никогда не видел.

— Откуда же ты знаешь, что у него была «телка»?

— А я, когда за зарплатой пришел, видел у него на воротнике рубашки след от губной помады. И физиономия у него светилась ярче луны. И еще — в подсобке пахло духами. Помню, я тогда пошутил, поздравил его с потерей девственности. — Славик ухмыльнулся. — Так он будто взбесился. Стал на меня орать, топать ногами.

— А ты?

— А че — я? Бабки свои взял да и ушел. Не связываться же мне с припадочным!

Славик Геер поднялся на ноги. Пугливо глянул на Глеба и спросил:

— Мне уже можно идти? А то рука сильно болит.

— Иди, — разрешил Глеб.

Славик повернулся и потрусил в сторону бара. Глеб посмотрел ему вслед, задумчиво сдвинул брови и потянулся в карман за сигаретами.

…Гостиничный номер не отличался особым комфортом, но после целого дня беготни, забот и страсти он показался Глебу Корсаку настоящим тихим островком посреди бушующего океана событий.

Глеб разулся, скинул пиджак и повалился на кровать. Полежал немного неподвижно, наслаждаясь отдыхом, потом повернул голову к тумбочке и взглянул на рукопись дядиного романа. Несколько секунд он размышлял, затем, решившись, протянул руку и взял стопку бумаг с тумбочки.

Открыл рукопись на заложенной странице, поправил поудобнее настольную лампу и погрузился в чтение, начав с того абзаца, на котором остановился утром.

«Закончив мыть руки, пастор выпрямился, обвел общинников строгим взглядом и громко сказал:

— Кузнец Ганс отправился в лучший мир. Теперь все позади. Лекарь, окажи помощь всем, кто в ней нуждается!»

12

«— Меня зовут отец Зиберт, — представился человек в рясе, усадив Галеба за стол и усевшись напротив. — Я пастор и глава этой общины.

— Вы предводитель тех людей, которые мучили меня? — негромко уточнил Галеб.

— Прости за это. Мы должны были убедиться, что ты не представляешь для нас угрозы.

Галеб

кивнул, давая понять, что принимает извинения, и спросил:

— Что случилось с кузнецом Гансом?

Глаза пастора Зиберта сверкнули, и он ответил глухим, предостерегающим голосом:

— Ты ведь слышал — в него вселился злой дух.

— Это в самом деле так?

— Да. Роминтскую пущу, из которой ты пришел, называют адской. Именно поэтому наши люди отнеслись к тебе настороженно.

— Они подумали, что я — злой дух?

— А ты их за это осуждаешь?

Галеб нахмурился и покачал головой:

— После того, что я увидел, — нет.

Взгляд пастора стал более благосклонным, словно он убедился, что имеет дело с адекватным человеком, и это принесло ему удовлетворение.

— Как тебя зовут? — спросил отец Зиберт. — Ты назовешь мне свое имя?

— Меня зовут Корсо.

— Как? — не расслышал пастор.

— Галеб Корсо.

Пастор прищурил карие глаза:

— Трудное имя. Ты не против, если я буду называть просто Галеб? Мне и моим людям будет гораздо легче и привычнее произносить его.

— Я не против, — сказал Галеб.

— Значит, договорились. А теперь расскажи мне, Галеб, что же с тобой произошло?

— Я странник. Шел через лес. Собирался пройти его до темноты, но не успел. Ночью на меня напали дикие звери.

— Волки?

— Да. Кажется, волки. Была ночь, и я не разглядел почти ничего, кроме светящихся в темноте глаз.

Пастор посмотрел на Галеба с сомнением.

— Откуда ты родом, Галеб?

— Из… славянских земель.

— Это в самом деле так?

— Да. А что?

Пастор усмехнулся.

— Я никогда не видел славян, но наши воины говорят, что славяне кровожадны и злы, и лица у них так уродливы, что на них невозможно смотреть без содрогания.

— Значит, вам повезло встретить славянина с человеческим лицом, — заявил на это Галеб.

Пастор Зиберт несколько секунд молчал, разглядывая Галеба, а затем улыбнулся и сказал:

— Я понимаю, о чем ты думаешь. Мы — простые люди, никогда не надевавшие доспехов, — легковерны и склонны доверять каждому сообщению, которое не можем проверить сами. Даже когда сообщение это смахивает на полную дичь. Я вижу, ты такой же человек, как я, и верю тому, что ты славянин. Что же заставило тебя уйти так далеко от дома, Галеб?

— Страшная болезнь выкосила всю нашу деревню, — соврал Галеб. — Я остался один. Мимо деревни проходил караванный путь, по которому наши купцы возят в Германию подводы с рыбьим клеем и пенькой. Я пристал к одному из обозов. Помогал купцам перегружать товары, водил коней к водопою, разжигал костры от ночной стужи. Потом, скопив денег, отправился дальше и несколько месяцев был толмачом на большом торжке близ Вюрцбурга.

Пастор с большим интересом выслушал рассказ Галеба, а когда тот замолчал, спросил: