Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Хотя стратегию Джухаймана во многом определяли его апокалиптические заблуждения, последующие допросы уцелевших боевиков показали, что среди них мало кто верил в нарратив конца времен, пусть и поддерживал лидера на словах из уважения к нему; изрядное количество боевиков участвовало в захвате мечети потому, что эта операция способствовала достижению ими тех или иных политических целей. В любом случае даже те, кто верил в апокалиптический сценарий Джухаймана, были немало обескуражены, когда Кахтани, будто бы неуязвимый Махди, подорвался на гранате на третий день осады⁸²⁵. При этом факт остается фактом: без веры в Судный день осада Великой мечети никогда бы не случилась.

* * *

Саудовская

Аравия справилась с «Ихваном» в 1979 году точно так же, как сумела пригасить пламя ихванского пожара в 1927–1930 годах, но в обоих случаях огонь продолжал тлеть, и в последующие десятилетия ветры глобальных конфликтов разнесли тлеющие уголья далеко за пределы королевства. Причем новые технологии позволили духовным наследникам Джухаймана раздуть пламя намного сильнее и ярче, чем в 1979 году.

Угли начали разгораться еще до того, как Великую мечеть очистили от крови и мусора. Через три недели после того, как саудовские войска подавили остатки сопротивления Джухаймана, СССР вторгся в Афганистан. Это вовсе не было случайным совпадением; СССР отреагировал на слабость американской позиции при освобождении посольства в Тегеране и на уязвимость Саудовской монархии, которая пострадала не только от осады Великой мечети, но и от шиитского восстания на востоке Аравийского полуострова.

Советское вторжение в Афганистан оказалось катастрофической ошибкой; маленькая страна как магнитом манила новое поколение джихадистов, многие из представителей которого были сторонниками Джухаймана или ему сочувствовали (сам он приобрел легендарный статус в лагерях афганских моджахедов). США, придерживаясь политики невмешательства на Ближнем Востоке, агрессивно поддерживали боевиков, хлынувших в Афганистан со всего мусульманского мира. Один молодой боевик был сыном человека, который реконструировал и расширял Великую мечеть, и братом того, кто привез чертежи подвалов; звали его Усама бен Ладен.

После захвата мечети палестинец, проживавший в Кувейте под именем Исам аль-Баркави, сменил имя на Мухаммад аль-Макдиси; он наткнулся на опубликованные письма Джухаймана и примкнул к филиалу ДСМ в Палестине, которая предоставила убежище членам разгромленной секты. Позднее Макдиси отправился в Медину для углубленного изучения религии, потом путешествовал по Саудовской Аравии и Иордании и наконец очутился в пакистанском Пешаваре, главных воротах в оккупированный Советским Союзом Афганистан. Везде, куда бы ни забрасывала его судьба, он искал последователей Джухаймана. Он настолько вжился в эту историю, что стал даже подражать своему герою внешне – отрастил длинные волосы, ходил с всклокоченной бородой и всюду хвастался мнимым кровным родством с легендой «Ихвана»⁸²⁶.

В конце концов Макдиси обосновался в Иордании, где с 1995 по 2014 год периодически то попадал в тюрьму, то выходил на свободу. Именно он гораздо больше, чем любой другой мусульманский мыслитель, причастен к формированию основ современного джихадизма. Недавнее исследование показало, что Макдиси, который всю свою взрослую жизнь был погружен в Коран и хадисы, является тем радикальным исламистом, чьи размышления чаще всего цитируются в мусульманской апокалиптической литературе⁸²⁷.

Во время своего первого тюремного заключения в Иордании в 1995–1999 годах Макдиси стал духовным наставником мелкого иорданского преступника по имени Абу Мусаб аз-Заркави. Обоих выпустили в 1999 году, после чего они разделились – как в пространстве, так и в богословии. Наставник остался в Иордании и, критикуя иногда своих коллег-радикалов, неизменно повторял, что благочестивые мусульмане обязаны идти в Сирию, дабы принять участие в грядущей схватке с Даджжалем (а если не в Сирию, то в Йемен). Ученик же бежал в Афганистан и разработал там идеологию нетерпимости

и жестокости, которой исламские боевики привержены по сей день, несмотря на смерть богослова.

Заркави обладал поистине сверхъестественной способностью оказываться где-либо накануне военных действий, предпринимаемых под руководством США; так было в Афганистане, а затем в Ираке, где он практически единолично составил сценарий жестокого джихада, который предусматривал атаки террористов-смертников, похищения и обезглавливания граждан западных стран, а также постоянный и умелый подбор кадров через Интернет.

В 2004 году Заркави участвовал в обеих битвах за Фаллуджу и поклялся в верности Усаме бен Ладену. К тому моменту Макдиси уже отверг апокалиптическое видение Джухаймана, но Заркави продолжал в него верить; когда армия Саддама Хусейна была разгромлена, пропаганда Заркави начала приобретать все более выраженный апокалиптический характер. Он отлично понимал, что нарратив последних времен привлекает новобранцев; этот урок хорошо усвоило «Исламское государство»^[207], и так зародился порочный цикл: чем хуже складывалась обстановка на поле битвы, тем мрачнее становилась пропаганда и тем больше новобранцев стекалось к ИГ, увеличивая количество жертв на поле боя.

Заркави никогда не скрывал своей главной цели – свержения иорданской монархии, которая в 1994 году подписала мирный договор с израильтянами. Называя иорданцев «рабами сионистов», он часто употреблял пророческий термин «продажный правитель» в отношении короля Абдаллы II. Еще он презирал шиитов и ненавидел шиитский Иран, часто цитировал публично древние пророчества о предателях-шиитах, прежде всего по поводу давнего поражения арабов от персов-Сасанидов при Аль-Кадисии в 636 году; не забывал он и о более поздних пророчествах, которые увязывали персидский ислам с ненавистными монголами. Заркави не сомневался в том, что именно шииты, а не евреи есть Даджжаль, как и американские захватчики; их надо убивать не только потому, что того требует праведная вера, но и потому, что подобные действия разожгут пламя религиозной войны, которая приблизит конец света.

Используя обильную апокалиптическую литературу, повествовавшую о стародавнем противостоянии мусульман и византийцев, Заркави говорил об американских частях в Ираке как о «ромеях», употребляя старинное обозначение византийцев и западных римлян. («Аль-Кайеда», к слову, использовала для обозначения американцев столь же негативный ярлык «крестоносцы».) При любом удобном случае он сравнивал битвы Пророка с нынешними сражениями. Особенно ему нравился хорошо известный хадис «Тавбан» ^[208], в котором Пророк извещает последователей, что «другие народы набросятся на вас, как псы на миску с объедками». Он считал демократическую Конституцию Ирака от 2005 года катастрофой и, утешая самого себя, цитировал хадис из собрания аль-Бухари: дескать, даже когда праведные терпят поражение, это означает, что посланники проходят испытание, а в конце концов они побеждают⁸²⁸.

Многочисленные теракты, обезглавливания и полное пренебрежение к жизням невинных в конечном счете оттолкнули от Заркави даже членов его собственной организации; видимо, они и выдали европейцам местонахождение его «духовного советника» шейха Абд аль-Рахмана, а тот поделился сведениями, по которым американские F-16 разбомбили убежище Заркави 7 июня 2006 года⁸²⁹.

Еще Заркави предрекал восстановление халифата, последняя бледная тень которого растаяла в Турции в 1924 году ^[209], но со временем он все-таки отринул эту цель, ибо легитимный халифат требовал покоренных территорий и поддержки населения. Халифату придется подождать, решил Заркави, поэтому вместе с бен Ладеном они провозгласили учреждение более скромного «эмирата» – один в Ираке, другой в Афганистане.