Заблуждения толпы

Бернстайн Уильям Дж.

Что касается евреев, среди них выделяются по своему отношению к Храмовой горе три группы. Первая, самая многочисленная, считает, что евреям можно посещать Храмовую гору, но нельзя там молиться. Вторая группа утверждает, что нельзя даже подниматься на гору, так как у евреев нет рыжей телицы для жертвоприношений и никто не знает точного местоположения ковчега Завета (Святая святых). Эта группа полагает, что посетители горы «нечисты» и могут случайно осквернить ковчег, где бы на горе тот ни находился. Наконец, третья группа, крошечное меньшинство крайне правых, желает возвести Третий храм немедленно⁴⁷⁴.

Храмовая гора сегодня

Если

забыть о теологических соображениях, подавляющее большинство евреев не хочет восстанавливать храм, и причина этому сугубо практическая – ведь тогда придется снести Купол Скалы и, возможно, мечеть аль-Акса, а не надо быть искушенным в геополитике, чтобы понимать, что снос этих сооружений чреват катастрофическим региональным, если не всемирным конфликтом.

Братья и ранние диспенсационалисты мало что могли сказать по этому поводу, но у них имелось веское основание: как нередко случается, Ветхий и Новый Заветы дают противоречивые сведения о будущем храме, точнее, о необходимости приносить в нем жертвы. С одной стороны, пророк Иезекииль (Иез 40–48) описывает будущий храм и жертвоприношения; с другой стороны, в послании к Евреям (Евр 10:1–18) утверждается, что самопожертвования Мессии уже достаточно, а жертвоприношения животных и, следовательно, восстановление храма не нужны⁴⁷⁵.

* * *

Долгая и запутанная история Иерусалима вполне соответствует нынешнему статусу города (который можно охарактеризовать как ситуацию пороховой бочки). В 70 году н. э. римляне разрушили храм и изгнали значительную часть мятежного еврейского населения, а большинство тех, кто остался, бежало из города в 135 году, после второго восстания во главе с Симоном бар Кохбой ^[142]. Затем город оккупировали друг за другом римляне, византийцы, персы-сасаниды и мусульмане – служившие халифатам Омейядов, Аббасидов и Фатимидов. В 1099 году крестоносцы изгнали Фатимидов и вырезали горожан иудейского и мусульманского вероисповедания; затем они временно уступили город Саладину в 1187 году, после чего настали десятилетия непрерывных схваток между христианами и мусульманами за власть над Иерусалимом. Во второй половине тринадцатого столетия сошлись в сражении мусульмане-мамлюки и монголы, а приблизительно после 1300 года мамлюки одержали победу, за которой последовали шесть с лишним веков непрерывного мусульманского правления. Османы переняли власть у мамлюков в 1516 году и сохраняли ее до декабря 1917 года, когда в Священный город вошли британские войска под командованием генерала Эдмунда Алленби.

Иерусалимский Старый город сегодня

Около 1929 года, через шесть лет после учреждения британского мандата, евреи и арабы начали убивать друг друга в мелких стычках и в крупномасштабных беспорядках, в том числе в террористических актах; резня продолжилась в 1930-х годах, когда арабы пытались ожесточенно сопротивляться притоку еврейских иммигрантов, что бежали от преследований нацистов. В 1947 году Организация Объединенных Наций приняла проект разделения территорий между враждующими сторонами, но, когда евреи в полночь 14 мая 1948 года объявили о создании национального государства, началась полномасштабная война Израиля с арабскими соседями.

План разделения предусматривал деление Палестины надвое и предполагал появление на карте «Большого Иерусалима», города под международным управлением, с «corpus separatum» ^[143] площадью в сотню квадратных миль, включая Старый город, современные предместья на западе и ближайшие окрестности.

Палестинцы и соседние арабские государства отвергли этот план и потребовали полной ликвидации нового еврейского государства. 14 мая 1948 года по Иерусалиму прокатилась волна атак, причем как арабских, так и со стороны евреев.

В решающей схватке у Сионских ворот, южного входа в Старый город, еврейские силы под командованием двадцатидвухлетнего офицера по имени Давид Элазар удерживали проход достаточно долго для того, чтобы вывести мирных жителей Еврейского квартала и раненых военнослужащих. Потом отряду Элазара пришлось отступить, а менее подготовленные резервисты не удержали позиции и оставили Старый город в руках иорданцев⁴⁷⁶. До этого «исхода» евреи проживали здесь более или менее непрерывно на протяжении трех тысячелетий. Даже при мусульманском

правлении они имели доступ к Храмовой горе и, что особенно важно, к Стене Плача, священному месту иудеев. Иорданские же войска стали сравнивать Еврейский квартал с землей. Но, несмотря на потерю Старого города, новое государство выжило – вопреки ожиданиям как международного сообщества, так и многих евреев.

Проект разделения сторон в Палестине, 1947 г.

Первоначально американские христиане отреагировали на создание государства Израиль довольно прохладно. Католики и вовсе, следуя наставлениям Ватикана, отвергали любые притязания евреев на Святую Землю. В 1943 году госсекретарь Ватикана заявил, что папский престол не признает «декларацию Бальфура», в день объявления независимости Израиля в 1948 году ватиканская газета «Лоссерваторе» написала, что «современный Израиль не является наследником Израиля библейского. Святая Земля и ее святыни принадлежат только христианству, то есть истинному Израилю»⁴⁷⁷.

Большинство американских протестантов тоже не выказывало энтузиазма; в целом они соглашались с Ватиканом в том, что именно христиане, а не евреи олицетворяют собой новый Израиль. Кроме того, у сторонников епископальной церкви и пресвитериан были и другие причины предпочитать арабов евреям. Они опасались, что американская поддержка нового еврейского государства окажется препятствием для миссионерской деятельности в арабском мире, а также неминуемо повредит образовательным учреждениям, прежде всего американским университетам в Бейруте и Каире, которые к тому моменту сделались настоящими рассадниками арабского национализма. Наконец, что не менее важно, многие епископалы и пресвитериане занимали высокие должности в нефтяных компаниях, получая все больше прибылей от стратегически важных операций на Ближнем Востоке⁴⁷⁸.

В начале двадцатого столетия рупор американского протестантского истеблишмента газета «Крисчен сенчури» постоянно публиковала передовицы антисионистского содержания. Например, в 1929 году она спрашивала читателей: «Евреев уважают везде, где они проявляют свои способности, будь то промышленность, торговля, политика, искусство или литература. Неужели евреи действительно захотят эмигрировать в маленькую, нищую и лишенную ресурсов Палестину?»⁴⁷⁹

Поразительно следующее: когда Гитлер пришел к власти в 1933 году, большинство протестантов попросту отвернулось от Германии. Когда нацистское расовое законодательство выродилось в неприкрытый геноцид, та же газета «Крисчен сенчури» неоднократно советовала читателям не спешить с осуждением нацистов – дескать, нужно больше достоверных данных. Десять лет спустя газета призвала евреев «вернуть Иисуса в свои синагоги после двухтысячелетнего отсутствия» и тем самым изъявить свою верность Соединенным Штатам Америки, «а проще всего это сделать совместным празднованием дня рождения Христа»⁴⁸⁰.

В 1942 году в американских газетах стали печатать первые материалы о массовых депортациях, концентрационных лагерях и массовых убийствах; когда американский раввин-сионист Стивен Уайз стал прилюдно говорить о зверствах нацистов, газета «Крисчен сенчури» позволила себе усомниться, «насколько хорошо обоснованы его обвинения». В особенности редактора газеты возмутило утверждение Уайза (к несчастью, вполне правдивое), что часть трупов нацисты перерабатывают на мыло⁴⁸¹.

Впрочем, далеко не все протестанты остались безучастными к происходящему. Среди тех, кто внимательно следил за событиями в Европе, был американский теолог Рейнгольд Нибур. Его вообще отличал проницательный политический анализ, а ранние работы Нибура, где затрагивался вопрос о создании еврейского государства, содержали трезвую оценку текущей ситуации на Ближнем Востоке. Будучи либералом и протестантом, Нибур отвергал буквалистское понимание Библии и придерживался реалистического, прагматического взгляда на сионизм. В начале Второй мировой войны он заметил, что евреи «заслуживают государственности – не потому, что им обещано тысячелетнее царство, но по более приземленным причинам». Во-первых, «каждый народ имеет право на родину, где его не станут воспринимать как чужого, где ему не будут покровительствовать посторонние и где не придется воевать». Во-вторых, совершенно очевидно, что ни одна страна не может принять всех беженцев от нацизма, а Палестина способна послужить «предохранительным клапаном от перелива»⁴⁸².