Заботы Элли Рэйт
Шрифт:
Ели мы также на полу. В одной из плошек поменьше я размяла деревянной ложкой картофелину, добавила молока и сперва покормила девочку, которая ела жадно и неопрятно. По-хорошему ей нужен был слюнявчик. Обычный нормальный слюнявчик, чтобы не пачкать одежду. Но искать впотьмах нужную ткань или что-то придумывать у меня просто не было мочи. От всех событий вечера навалилась сильная усталость. Ирвин, глянув на меня исподлобья, робко спросил:
– - Может, это… того…маслица возьмем?
Я машинально кивнула, и он вытащил откуда-то бутыль мутного стекла с удивительно
Ели мы руками, макая некрупные, но сахарные клубни в это ароматное масло. И надо сказать, что вкуснее я ничего в жизни не пробовала. Впрочем, это и не удивительно. За едой Ирвин, чавкая и роняя крошки, рассказывал о том, что его мать похоронили три дня назад. То есть все это время девушка лежала без сознания и, соответственно, без еды. Поэтому и казалась мне картошка просто божественно вкусной!
Масло в светильнике нужно было экономить, – так сказал мальчик. Спорить я не стала, послушно уложила уже задремывающую малышку на топчан в груду тряпья. Её брат лег с краю, чтобы не дать ей упасть, а я задула светильник и в темноте побрела к своей койке.
А дальше у меня случилась самая банальная истерика. Я рыдала и тихо завывала, прикусывая зубами угол грязной подушки, чтобы не перепугать детей воплями, и никак не могла успокоиться. Мне казалось, что моя жизнь в этом аду завершится очень скоро…
Глава 4
В комнате стоял серый полумрак. Я проснулась несколько минут назад. Дети еще спали. Вставать не хотелось совершенно. Что меня ждет здесь, в этом кошмаре?! Чужие дети, голод, грязь и нищета…
Сейчас, лежа в грязном тепле постели, я даже не так сильно ощущала вонь вокруг. То ли притерпелась за ночь, то ли мой мозг уже воспринимал эти запахи как естественные. Где-то далеко голосили петухи, а организм резко затребовал посещения туалета. Выбиралась я из постели неохотно, но очень тихо, боясь разбудить детей. Сейчас они, по крайней мере, молчат, и девочка не плачет. Не могла же я в самом деле считать их родственниками!
На улице было довольно зябко. Кажется, в этом мире дело шло к осени. Об этом говорила и пожухлая трава, и почти полностью выкопанный огород. За серым покосившимся забором окрестности почти не просматривались, только слева торчала крыша соседнего дома и видны были верхушки двух уже облетевших деревьев. И соседний, и мой собственный дом были сложены из грязно-серого песчаника. Оба с черепичными, тронутыми моховой зеленью крышами.
Торопливо перебирая босыми ногами по стылой земле, я почти с удовольствием вернулась в дом, уже не так пугаясь его омерзительных запахов: там было значительно теплее, чем на улице. Села у стола и с тоской осмотрела тошнотную обстановку комнаты. До чего ж она убогая! И эта куча прелой соломы прямо на полу, и заставленный грязными плошками и мисками стол, и неприкрытый котелок с остатками картошки, над которым назойливо и противно жужжала поздняя осенняя муха. Жирная навозница переливалась драгоценной зеленью даже в утреннем полумраке и все жужжала и жужжала…
Вспомнив замечательный вкус вчерашней картошки, я совершенно машинально протянула
На глаза невольно навернулись слезы, и я сунула картофелину в рот. Некоторое время молча жевала, ощущая сахаристую рассыпчатую мякоть, а потом меня обожгли собственные злые мысли: «Да-да! Вот так вот все и начинается! Морду лица не сполоснула, руки грязные, сама немытая-нечесаная, а жрать уселась. Быстренько же я оскотиниваться начала! Да что ж это такое, в самом деле?! Каким бы свинячим этот мир ни был, но мне-то лично с грязной тарелки есть не обязательно!»!
Я нервно вскочила, оглядывая дом уже совершенно другим взглядом. Брезгливо посмотрела на таз с мутной водой, где вчера Ирвин полоскал перед дойкой руки, на вонючую тряпку, которой он вытирался, и меня передернуло от отвращения. Там же, возле таза, я заприметила довольно интересную вещь: осколок зеркала с кривыми краями. Он еле держался на трех вбитых в стену гвоздиках. Само зеркало было мутным и засиженным мухами настолько, что отражение еле просматривалось.
Один из гвоздиков в стене легко двигался. Я немного повернула его в сторону, и стекляшка практически сама выпала мне в руки. Подошла к окну, чтобы просто рассмотреть себя. То, что тело у меня чужое и молодое, как и положено каждой приличной попаданке, я поняла еще вчера. Но, честно говоря, вчера меня собственная внешность не заботила вообще. Сейчас из мутноватого пыльного стекла на меня смотрела мрачная чернобровая девица со смуглым лицом.
«Это я не смуглая. Это я просто загорелая! Брови… брови у меня, как у Лени Брежнева. Да и наплевать… выщипаю – и нормально будет. Зато коса-то какая!». Коса и в самом деле была знатная. И в предыдущей жизни у меня были нормальные волосы, но эта, напоминающая сейчас не косу, а скорее спутанную дреду, вызывала невольное восхищение своими размерами: почти в запястье шириной цвета горького шоколада, со слегка вьющимся спутанным кончиком. Если волосы отмыть и привести в порядок, это какая же красота получится!
В целом я не была ни красавицей, ни уродиной. Симпатичная внешность, не более того. Но ведь это, как ни крути, молодость и здоровье. Даже сейчас, после сотрясения, с темными кругами под глазами, я выглядела значительно привлекательнее, чем в последние годы своей жизни на Земле. Там от нервной работы и неправильного образа жизни на меня активно наваливалось раннее старение: за последние три года появилось больше десяти килограммов лишнего веса, да и сетка мелких морщин плотно поселилась на веках. Ну и, разумеется, очки плотно поселились на носу. Целыми днями торчать за компом моему организму явно не нравилось. А здесь я просто кровь с молоком и вижу сейчас всё не хуже орла!
«Неужели молодая и здоровая девка не сможет держать в порядке одну избу? Мне же не нужно устраивать революцию во всем мире! Просто отмыть этот чертов свинарник и хотя бы перестирать одежду!».
А дальше в меня словно вселился бес. Я не знаю, каким чудом местные не обзавелись вшами. Но то, что избу нужно мыть и проветривать всю и полностью, я прекрасно понимала. А заодно обустроить нормальное место для мытья посуды, узнать, где брать воду, заняться стиркой тряпья…