Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
Понурый Иванюк вылез из машины и пошел. Представительный мужчина, ничего не скажешь.
– Спишь с ним?
– спросил у шоферши Казарян.
– Не твое собачье дело, мент, - не оборачиваясь, огрызнулась она.
– Именно мое, я же мент. Я про своих клиентов все должен знать.
– Ну, сплю. Что из этого?!
– А с мальцом?
– Плевала я на сопляка вашего!
– Ясненько. Он пристает, а ты не даешь.
– Пристает! Слюни пускает да прижимается!
– презрительно определила застенчивые попытки
– Ты его одного куда-нибудь возила?
– Лохудру вожу, а сопляка - нет. Хозяин запретил.
– Хоза-аин!
– передразнил ее Казарян и вылез из машины.
Дверь открыл Иванюк-младший.
– А вот и я, Гена!
– радостно, как в цирке, приветствовал его Казарян и развернул красную книжечку.
– Кто там, Геннадий?
– спросил из кухни старший Иванюк в пределах возможной для него естественности. Но на первый раз весьма сносно.
– Это ко мне!
– криком, чтобы отец не заметил волнения, ответил Геннадий.
– Папа?
– полушепотом спросил Казарян и, когда Геннадий кивнул, криком же расширил и углубил его ответ: - И к вам тоже, Тимофей Филиппович!
Тимофей Филиппович появился в прихожей.
– Кто это, Геннадий?
– на этот раз несколько театрально вопросил Иванюк-старший.
– Это из милиции, папа, - пролепетало непутевое дитя.
– Опять?!
– вскричал папа.
– Ты же давал мне честное слово, что с этим покончено!
– Папа, я ничего такого не делал! Я не знаю, почему он пришел!
– Просто так милиция не приходит!
– сейчас Иванюк-старший орал абсолютно искренне.
– Дорогие Иванюки!
– обратился к ним Казарян.
– Что же в прихожей шуметь? Давайте расположимся где-нибудь поудобнее, сядем рядком да поговорим ладком.
– Прошу!
– опомнился Иванюк-старший и распахнул дверь в столовую.
– Давайте договоримся так, - предложил Казарян, усевшись на зачехленный стул.
– Чтобы избежать базара, я буду задавать вопросы, и на каждый вопрос будет отвечать только тот, к кому этот вопрос адресован. Есть другие предложения по порядку ведения?
Папа согласно молчал, а сынок в нервности задал дурацкий вопрос:
– Это вы к Стручку приходили?
– Вопрос не имеет отношения к делу. Хотя к Виталию Горохову по прозвищу Стручок приходил именно я. Начнем. Геннадий, ты сейчас имеешь связи с кем-либо из преступной группы, не без твоей помощи ограбившей в свое время меховой склад?
– Нет. Как из колонии вернулся, никого не видел и видеть не хочу.
– А упомянутый тобой Стручок?
– Это не связь. Мы с ним дружим.
– Я же запретил тебе встречаться с этим бандитом!
– вскричал Иванюк-старший.
Казарян посмотрел на него жалеючи и проникновенно укорил:
– Мы же договорились, Тимофей Филиппович.
– И младшему: - Объясняю тебе: будешь говорить
– Каким соучастником? Какого еще дела?
– заныл тот.
– Об этом после. Ну, так кого ты видел из преступной группы?
– Геннадий, говори правду!
– опять не выдержал отец.
– Гена, говори. Ведь папа просит.
– Ни с кем я не встречался, ни с кем!
– криком прорыдал Иванюк-младший.
Казарян подождал, пока он вытрет слезы, сопли и высморкается. Геннадий все это проделал при помощи довольно чистого носового платка.
– И с Романом Петровским по кличке Цыган тоже не встречался?
Надо же, вроде бы успокоился, а тут снова зарыдал. Хлипким оказался отпрыск богатырского рода Иванюков. Казарян напомнил о главном:
– Ты не рыдай, ты дело говори.
– На второй день, как я вернулся, он меня прихватил, - вытерев слезы, начал повествование Геннадий.
– У дома нашего поджидал. Велел к Стручку идти, чтобы тот Васина разыскал. А Васин еще не приехал. Потом он мне задание дал. Сходить по одному адресу и записку передать.
– Кому?
– Да бабке какой-то!
– Адрес, адрес, Гена!
– В Ростокине это. Второй Ростокинский тупик, дом шесть, квартира девять. Евдокия Григорьевна.
– В записку-то заглянул?
– Я чужих писем не читаю.
– Кому записка?
– Колхознику. Чтобы десятого, в три часа, у пивной на площади Борьбы был.
– Как поддерживаешь связь с Цыганом?
– Когда ему надо, он ко мне приходит.
– И опять ты мне врешь, Гена. А я предупреждал: врать не надо. Ты ведь вчера с ним у Киевского вокзала встречался. В двенадцать часов. Так как вы поддерживаете связь?
– Через два дня на третий я должен быть у входа в метро на определенной станции по Кольцевой. Следующая встреча - через одну станцию. И там прогуливаться. Когда ему надо, он найдет, сам ко мне подойдет.
– Значит, очередная встреча у вас послезавтра, в двенадцать, у Серпуховской?
– Да.
– Все-таки мы с Тимофеем Филипповичем кое-что из тебя выбили. Казарян поднялся со стула.
– Послезавтра пойдешь на свидание с Цыганом. А до этого носа никуда не высовывай. И не открывай никому. Даже Стручку. Запомнил?
– Запомнил, - еле выдавил Геннадий.
– Не слышу!!!
– взревел Иванюк-старший.
– Запомнил, - уже громче повторил Геннадий.
– Если что, башку отверну, - пообещал заботливый отец.
– Тимофей Филиппович, вы остаетесь дома?
– спросил Казарян.
– Нет. На работу надо обязательно. Дел по горло.
– Вы меня подбросите?
– С удовольствием.
– Будь здоров, Гена, - пожелал Казарян и направился к дверям. Вежливо пропустив Казаряна вперед, Иванюк-старший повернулся к младшему, провожавшему их, пригрозил: