Заботы пятьдесят третьего года
Шрифт:
– А ты постарайся, - сказал Константин и снова полез к голубям. Посмотрел, доложил: - Спит, гадюка. Раскинулся, как чистый бухарик.
– Пойдем, Костя, домой, - предложил Александр.
Константин сверху посмотрел на него:
– Скучный ты стал, Саня. А какой с войны пришел! Веселый, озорной, молодой! Шибко постарел.
– С вами постареешь.
– Пойдем ко мне, я у сеструх пошурую, что-нибудь найду. Выпьем по-человечески.
– Я еще и дома не был, Костя.
Мать вернулась
– Постарел ты шибко, сынок.
Матери не скажешь: "С вами постареешь", - сказал, абы сказал:
– Тридцатку в июне разменяю.
– Какие это годы!
– возразила мать и неожиданно для себя быстро зевнула и удивилась: - Устала я за рейс-то!
– Немудрено. Ложись-ка, мать, спать.
И тут из коридора донесся стук шагов. Четко звучали твердые каблуки. Каблуки решительно приближались. Мать прислушалась.
– Не наш кто-то.
Тотчас в дверь постучали.
– Войдите, - разрешил Александр.
Дверь открылась и в проеме показался аккуратный молодой человек в коротком сером пальто, который вежливо поздоровался:
– Здравствуйте.
– Ты - Владлен Греков, Алькин одноклассник, да?
– обрадованно вспомнил Александр.
– Да, Саша. Мне вас вспоминать не приходится, я вас просто помню, со смыслом ответил Греков.
Игры в вежливость Александр не признавал. Привык в своей конторе брать быка за рога.
– А почему не в форме? Ты же офицер, летчик.
– Демобилизовался я, Саша.
– С начальством не поладил или заболел?
– Объективные причины, - не стал пояснять Владлен Греков причины истинные и сразу же приступил к делу: - Я Алика ищу, а он, оказывается, переехал. Был у Виллена и не застал. Вы не подскажете мне адрес Алика?
– Ты садись, Владлен. Чайку попьем.
– С удовольствием, но некогда, - воспитанно отказался Владлен и ожидающе посмотрел на Александра.
– Если знаешь, то говори, чего тянуть.
Александр усмехнулся, ответил сугубо по делу:
– Русаковская восемь, квартира тридцать девять. Все?
– Спасибо вам большое, извините, что побеспокоил.
– А может, чайку-то выпьете?
– предложила теперь мать. Александр осудил ее за ненужную навязчивость:
– Товарищ спешит. Ты ведь спешишь, Владлен?
– Да, к моему сожалению. Всего вам доброго, - Владлен Греков поднялся, откланялся, открыл дверь и вышел в коридор. Четко зазвучали твердые каблуки. Мать опять зевнула. На этот раз в охотку и с удовольствием.
– Справный какой паренек.
К десяти утра все подтянулись. Майор Смирнов оглядел своих орлов. А орлы - его. С чувством собственного достоинства: поработали с толком, было
– Кое-что наковыряли, вижу, - догадался Смирнов.
– Был такой журнал до войны, "Наши достижения". Сегодня ваши лица - просто с обложки этого журнала.
– Это оскорбление или, наоборот, высокая оценка тебе еще не ведомых наших заслуг?
– осведомился Казарян.
– Оценка, оценка, - успокоил его Смирнов.
– Результаты давай.
– Версия "огольцы", - начал Роман.
– Как я и полагал, оказалась перспективной. Завтра в двенадцать ноль-ноль можно брать Цыгана, а между двадцатью и двадцатью одним - Николая Самсонова по кличке Колхозник.
Казарян доложил только результаты и замолк. Смирнов перевел начальственный взор на Ларионова. Тот упрямо - любил делать все, как положено, - поднялся и доложил:
– По моим сведениям, было правило участников мехового дела.
И сел. Счел свои сведения достаточными.
– А ведь это они, ребята. Кто-то из них, - окончательно убедился Смирнов.
– Ну а теперь - в деталях. По порядку изложите. А потом операцию разрабатывать начнем. Так, бойцы?
– А у тебя других дел нет?
– невинно спросил Казарян.
– Под завязку. А что?
– В общем, ты на нас не надеешься. Что ж, давай по порядку.
– Сами, значит, разработали. Что же мне тогда делать?
– Ты все время забываешься, Саня, что ты - начальник. Ты - в курсе. Ты можешь разрешить или запретить. Если разрешишь, то мы исполним и по исполнении доложим. Так, Сережа?
– Казарян привлек на свою сторону Ларионова.
– Так, - подтвердил он.
– Тогда действуйте, - официально разрешил Смирнов и встал, подтверждая, что разговор окончен. Но не удержался-таки на начальственном уровне.
– Вы там поосторожнее. У одного из них может быть ствол.
"Лайф" был роскошен. На меловой глянцевой бумаге поместились кинокрасавицы, политические деятели и спортсмены. Английские фразы выстроились в шеренги. Буквы выглядели франтами. И запах у журнала был не наш - иностранный.
– Откуда он у тебя?
– вяло поинтересовалась Яна.
– Стригся вчера в "Советской" и в предбаннике его увидел. Видимо, буржуй какой-то забыл. Ну, я его, естественно, и захватил на обратном пути, - самодовольно разъяснил Андрей. Алик разлил коньяк по рюмкам и спросил:
– А на кой ляд он тебе? Ты же в английском ни уха, ни рыла.
– Не говори, не говори. Кое-что понял.
– Андрей засуетился и стал листать журнал.
– Глядите.
На пустынном берегу моря стояли двое: толстые и сильно оборванные нынешние руководители и, держа руки козырьком и глядя в разные стороны, высматривали что-то за горизонтом.