Заброшенный сад Персефоны

Неторопливый Вася

Мостик ушел из-под ног, словно растворился. Тело зависло в воздухе. Виктор покрепче вцепился в проем люка, и зонд поднялся над головой. Теперь под ногами виднелся торец вертикальной стенки с неровностями. Ниже, в самой глубине лежала дверь. Группа технарей немыслимым образом прилипла к стене ущелья. Перед носом же оказалось хитросплетение элементов антиграва.

Голова кружилась, как всегда бывает, когда неожиданно возникает невесомость. Дезориентация. Однако состояние быстро прошло – помогла длительная практика работы в космосе. Очень скоро мир вокруг перестал казаться

неправильным.

Не делая резких движений, Виктор, легко касаясь сферы, развернулся, мельком глянул на очутившуюся над головой банду технарей, опустил ноги в люк и принялся осторожно впихивать себя в тесное нутро. И сразу стала понятна ирония Фабриса. Да, слово «тесно» тут подходило условно, ибо значение оного все же предусматривало некоторое свободное пространство. А ведь еще и комбез… Строго говоря, ИСК был даже не комбинезоном, а что-то вроде балахона, способного в течение восьми минут выдерживать практически любые экстремальные условия. Он, конечно, куда меньше и легче стандартного скафандра, но все равно заметно сократит жизненное пространство.

Наконец, кое-как втиснувшись в ковшеобразное кресло, Виктор застегнул ремни и огляделся. Среди всяческих устройств жизнеобеспечения на стене обнаружился красного цвета рычажок переключателя, над которым от руки маркером было начертано: «Открыть люк», а ниже – «Закрыть».

– Договорились, – усмехнулся Виктор и щелкнул переключателем.

Крышка люка плавно захлопнулась, отсекая внешний мир. Тихо зашуршал регенератор, что-то тихонечко зажужжало, и вездесущий дух пластика быстро сменился свежим воздухом. Даже теснота уже почти не ощущалась. В общем – сносно.

Солидный шлем, висящий на стенке кабины, чем-то походил на древний рыцарский. На мысль о средневековье наводили и висящие там же массивные перчатки, состоящие из налезающих друг на друга пластинок. На самом деле, это был стандартный комплект для управления небольшими машинами. Такими штуками пользовались, например, в управляемых орбитальных ботах. Вообще в любом аппарате, где внутри ненамного больше места, чем здесь, и негде разместить традиционные схемы управления. Маленький контрольный экран на стене подчеркивал сходство.

Виктор застегнул ремни, надел шлем, перчатки и опустил непрозрачное забрало. Тихо щелкнули замки, перед носом замигало табло параметров. Внизу возникла и запульсировала призрачная панель управления, однако через секунду она обрела четкие очертания. Подвигав руками, Виктор отъюстировал систему под себя. Пока все укладывалось в привычную схему, с которой сталкивался любой, кому приходилось управлять космоботом. Здесь все тоже самое. На миг зрение затуманилось – компьютер зонда проверял синхронизацию, – затем обрело нормальную четкость.

– Вижу, что ты разобрался уже, – раздался в шлеме голос Фабриса.

– Да тут и разбираться особенно не в чем.

– Так ить тут и не выдумаешь другого. А мешок-то свой нашел? – поинтересовался технарь.

– Да я как-то…

– Не нашел, значит. Не волнуйся, это на закуску останется. Коротко: рюкзак твой под креслом. При «высадке» увидишь.

– Хорошо, – кивнул Виктор.

– Ты готов? –

спросил Фабрис.

Виктор еще раз все проверил, пощелкал фиксаторами шлема, проглядел диагностику системы управления и уверенно ответил:

– Готов!

– В добрый путь!

Все мгновенно изменилось. Только что Виктор сидел в шаре, висящем над антигравом, и считывал данные параметров симулятора, возникающие на экране-забрале, и вот уже он в космосе, у самой границы атмосферы Венеры. В мутно-желтой глубине величественно и неторопливо двигались, переплетались, угасали и возникали вновь чуть заметные темные полосы. Это не знавшие ни секунды отдыха могучие бури мчались над скрытой облаками поверхностью.

Жесткий толчок справа – отработал двигатель коррекции. Край гигантского мутного диска немного сместился влево. Виктор отметил про себя, что подушка боковой поддержки оказалась довольно жесткой. Оно и понятно: места не хватило впихнуть стандартное противоперегрузочное кресло. Значит, надо сгруппироваться и быть готовым к неожиданным срабатываниям маневровых и тормозных моторов.

Информация о маневрах выглядела бессмыслицей. Виктор убрал ее с экрана. Сейчас поправки шли из обсерватории, узнавать же о действии постфактум не имело никакого смысла. Впрочем, Виктор скоро научился предугадать маневры. Не все, конечно, но некоторые… Например, когда точка «цели» едва заметно смещалась из центра «прицела» – следовали короткие удары моторов.

Планета росла быстро. Исчезли звезды, теперь весь обзор занимал «рельеф» с подвижными морщинами бурь. Чужой и страшной показалась Виктору Венера с этой точки орбиты.

По экрану пробежали строчки и выстроились в столбик. Некоторые замигали красным. Компьютер сообщал о температурах в контрольных точках. Ясно, зонд начал разогреваться. Короткими толчками отзывался на эту информацию двигатель, не допуская чрезмерного нагрева поверхности корпуса. Перегрузки при торможении становились все сильнее: при каждом ударе ремни больно врезались в тело. Между тем температура внутри росла, становилось жарковато, кондиционирование не справлялось. Наверняка трение об атмосферу было сильным, из-за того, что технари снизили мощность импульсов. Ребята пытались хоть как-то скомпенсировать отсутствие противоперегрузочной системы и перестарались. Зонд был рассчитан на беспилотный полет. Надо им не забыть сказать, что лучше сильные перегрузки, нежели раскаленная сковородка.

Впрочем, довольно скоро жара сменилась целым букетом неприятных ощущений. По мере приближения к эшелону мощных ураганов зонд стало раскачивать и швырять все сильнее. При спуске автоматика еще гасила только опасные колебания, стараясь быстро вывести машину к «Дилосу». Но чем ниже в атмосферу проваливался зонд, тем тяжелее проходила смена потоков. Кабину крутило, дергало и швыряло так, словно ее пустили катиться по крутому и длинному склону и теперь, набрав приличную скорость, она весело подпрыгивает на камнях и проваливается в расселины. От этих вводных к горлу подкатывала тошнота. Оставалось надеяться, что реальность окажется более милосердной к несчастному инспектору.