Забудь меня
Шрифт:
Вхожу в нее одним толчком и только тогда останавливаюсь.
Замираю, как турбина самолета, дыша рядом с ее ухом. Полина цепляется за мою футболку, не двигаясь и коротко дыша рядом с моим.
Носом касаюсь ее щеки.
— Все… хорошо? — спрашиваю пьяно.
— Да… — шепчет. — Господи, да!
Выпускаю ее ногу, и она скрещивает их за моей спиной.
Я двигаюсь, пробуя разные углы, и когда нахожу особенный, возвращаю руку вниз и пальцами заставляю ее кончить вместе со мной, и успеть вытащить
Я поклонник перфекционизма. Я, блять, его фанат.
Глава 29
Антон
Мозги включаются медленно, но я выжатый, как лимон, за этот день и за эту неделю, поэтому даже не пытаюсь их пинать. Расслабление накрывает с головой, она тяжелая. Чтобы ее поднять, требуется усилие.
Руки Полины сжимают мою шею. Держу себя на локтях, слушая тихие стоны, которые вживаются в подкорку, откладываясь в памяти насмерть, как и дрожь хрупкого тела подо мной.
На спине под футболкой пот, в джинсах тоже.
Полина тихо дышит мне в щеку и разжимает ноги, освобождая мою талию. Выхожу из нее, приподнимаясь на локтях выше и внутренне матерясь, потому что представляю, сколько сейчас в ней оставил.
Поднимаю голову и глотаю слюну, чтобы горло смочить, потом говорю:
— Я в тебя кончил.
Какой же я дебил.
— Да? — открывает глаза.
Мне, сука, стыдно в них смотреть. Сосед Коптер мною бы гордился.
— Да, — спускаю с небес на землю.
— Я тебе доверяю… — радует она меня тем, что уверена — я чистый.
— Серьезно? — немного на нее злюсь. — Ты такая доверчивая?
Она сводит густые светлые брови.
Пальцы, которые все это время мягко перебирали волосы у меня на затылке, замирают. Жаль. Это было приятно настолько, что я отключиться готов прямо на ней и в ней.
— Ты меня что, отчитываешь? — спрашивает с претензией.
— В этом вопросе доверять вообще никому нельзя, — просвещаю. — На всю жизнь запомни.
— А я буду! — выпячивает подбородок. — Я тебе доверяю. Вот и живи с этим.
— Ты на меня ответственность накладываешь?
— Да. И это ты был сверху, — напоминает. — Она вообще вся на тебе.
Ее губы красные, как мак, к ним прилила кровь. Щеки тоже порозовели. Смотрит на меня сердито.
Красивая до боли.
М-м-м… как же я в нее влип…
Разжимаю пальцы, в которых все это время держал прядь ее волос, и скатываюсь в сторону, позволяю ей вдохнуть по-человечески.
Поправляю джинсы и трусы, пока она садится и одергивает юбку, говоря:
— Для справки. Если бы сверху была ты, это нихрена бы не изменило.
Я бы все равно не вытащил, потому что это так.
— Может, попробуем? — бросает деловым тоном.
Растираю руками лицо и тихо смеюсь. Полина наблюдает за мной мрачно, сидя в облаке своих волос.
— Я устал, хочу вздремнуть пару часов.
Что поделаешь, мать твою, меня правда вырубает.
— Здесь?! — удивленно.
— Угу… — встаю и застегиваю ширинку.
— Но холодно…
— Там еще есть дрова, — иду к потухшему костру метрах в десяти от нашего.
Обычно здесь с дровами никогда проблем нет. Их тут, как грязи.
Полина возится с салфетками, когда возвращаюсь: протирает внутреннюю поверхность своего бедра, стоя на песке чуть поодаль.
Мои глаза скользят по стройным ногам. Она смущается этой «гигиенической процедуры», и я отворачиваюсь, в очередной раз окрещая себя дебилом. В темноте я реально слегка краснею, вспоминая, как сильно облажался, но она сделала мне лучший минет в городе, и именно с этим мне придется с этим жить, то есть, зная, что лучшие минеты в городе принадлежат Полине, твою мать, Абрамовой. Вчерашней девственнице, которая член увидела второй раз в жизни. Полине Абрамовой, которая в первую встречу показалась мне первосортной пай-девочкой, у которой носки отутюжены, а из прически не выбивается ни одного волоска даже после часовой тренировки.
Она почти такая и есть. Почти. И мне придется с этим жить.
Она даже не спрашивает, понравилось ли мне, видимо, ответ для нее очевиден. Прекрасно, что мне не придется выписывать ей золотую медаль, я тупо не хочу, чтобы о ее талантах узнал кто-нибудь еще.
Блять.
Я ревную?
Ой, дебил…
Опять злюсь, теперь уже на себя.
— Ты как-нибудь предохраняешься? — спрашиваю, подбрасывая дров в костер.
— Не хочешь детишек? — летит мне в спину вопрос с издевкой.
— Хочу, но не сейчас.
Заводить детишек сейчас в мои планы никак не входит!
— И что сделаешь, если я… забеременею?
Ворошу дрова, от костра летят искры.
— Для начала спрошу, какие шансы. Как перфекционист у перфекциониста.
Она принимает наше психологическое совпадение без комментариев, но когда смотрю на нее, кусает губу.
— А если я скажу «большие»? — усаживается на плед и тянется за своей курткой.
Ее сладкий голос смешивается с треском костра.
— Насколько я знаю, на этом этапе это типа решаемо. Можно принять таблетку…
— Как у вас парней все просто.
— Ты хочешь детишек?
— Хочу, но не сейчас.
Ее растрепанный теплый вид в душе сеет опасные картинки. Неуместные вообще. Это гребаная психология?
Полина отворачивается и кладет подбородок на согнутые колени. Желтые блики от костра падают на тонкий профиль. Я хочу ее поцеловать. Нутро медленно заполняет говенный укол позорной паники.
Я не сказал ей главного. О своих планах на лето и на ближайший год.