Забудь меня
Шрифт:
Что она сделает? Спросит, какого фига я не сказал раньше? Еще две недели назад? Испарится? Писать перестанет? А если нет? Уверен, в ее планах на лето Мальдивы или Греция. К его концу она думать обо мне забудет, вокруг нее мажоров и наследных принцев на любой вкус и цвет.
Сглатываю горький привкус от этой херни и ворошу костер, ткнув в него палкой.
— У меня… цикл не постоянный… Я пью таблетки уже полгода.
Офигенно.
Возвращаюсь к ней, на одеяло, и растягиваюсь на нем, раскрыв руки. Она не думает, просто ложится рядом, и я набрасываю
— Вон, Большая Медведица…
— Угу…
— А там, Кассиопея…
— Кто не воспринимает тебя всерьез?
Я наматываю на палец прядь ее волос, рассматривая цвет через фильтр тусклого освещения.
Полина замолкает, трогая пальцами цветную феньку у меня на запястье. Подарок сестры.
— Все… мой отец…
Мужик заочно мне не нравится, хоть я не планирую с ним знакомиться.
— Почему ты так решила?
— Он смотрит как будто сквозь меня. Он в меня не верит. Не верит, что я могу стать кем-то… или что хочу стать…
— Кем ты хочешь стать?
— Твоим адвокатом.
Улыбаюсь.
— Хочешь стать адвокатом?
— Да… он не помогает… не учит…
— Он адвокат?
Чуть напрягаюсь, собирая для себя эту информацию.
— Он… юрист… очень востребованный.
— Ясно…
Мне нихрена неясно. Не думаю, что дочери юристов катаются на «мерседесах». Его статус в любом случае не сулит мне ничего хорошего. В их системе координат я босяк, мне нечего предложить. У меня даже собственного жилья нет. Не в этом моя проблема в данный момент. У меня меньше месяца осталось.
В рюкзаке звонит телефон. С внутренним стоном понимаю, что это, наверное, мать.
Когда делаю попытку встать, Полина вцепляется в меня клещами, заставляя лечь обратно.
— Нет… — говорит, почти выкрикивает.
Смотрю на нее удивленно, когда ее лицо надо мной нависает.
— Ты сегодня мой… — выпаливает она.
Я не успеваю переварить ее заявление.
Мягкие губы накрывают мои. Немного криво, но от этого мало что меняется. Она меня целует. Я торможу, разрываясь между ней и визжанием своего телефона, но с внутренним чертыханьем сдаюсь, переворачивая Полину на спину и отвечая на поцелуй…
Глава 30
Полина
Кажется, в последнее время я забываю о том, что должна, хоть что-нибудь есть хотя бы два раза в день, но мое тело просто наполнено энергией, которая берется как будто из воздуха.
Я не чувствую голода, заставляю себя уснуть, вместо того, чтобы выключиться в полночь, как делала всю жизнь.
И с моего лица не сходит глупая улыбка.
Я прятала ее от родных весь вчерашний день, а сегодня утром, обнаружив себя дома в одиночестве, перестала за ней следить.
Ловлю отражение в начищенной до блеска дверце микроволновки, я вижу эту глупую улыбку на своем лице и пытаюсь собрать
Мой желудок издает ужасный звук, реагируя на аромат, который я выпускаю из микроволновки, когда достаю тарелку с завтраком. Это кусок пирога с мясом.
У нашей домработницы выходной. Когда так случается, завтракать приходится чем придется, ну, или приготовить его самостоятельно, а я слишком сумасшедшая сегодня, и боюсь свой омлет спалить.
Глотнув кофе, открываю фотографию, на которой мое лицо в близком соседстве с лицом Антона. Он улыбается мне с экрана, подняв уголки своих губ, и я отвечаю его обаянию тем, что кусаю губу и опять улыбаюсь.
Я влюблена. Кажется, впервые в жизни вот так — по-настоящему.
Черт.
Я чувствую его даже на расстоянии в несколько десяток километров, ведь сегодня он весь день проведет на своей даче, помогая матери сооружать парник. Вчера работал, а потом… отсыпался.
Кажется, я привыкла к его графику. Подстроилась под него. У меня были планы на лето. Поездка с матерью и бабушкой на отдых в Грецию, но больше не хочу никуда ехать. Я останусь здесь, просто еще не решила, как ей об этом сказать…
Слышу, как хлопает входная дверь и цокот ее каблуков по полу. Обычно по субботам у нее с утра косметолог на случай, если ей сделают инъекции, после которых не стоит показываться где-то на людях.
Она входит на кухню, одетая в летний брючный костюм, и я была права — на ее лице следы от уколов.
Мой растрепанный вид в безразмерной майке для фитнеса и шортами из другого комплекта, выливается в замечание:
— На кого ты похожа?
— Я только что проснулась.
— Уже одиннадцать.
— У меня сессия.
Сбросив с себя пиджак, остается в шелковой майке и идет к холодильнику.
Быстро жую свой пирог, запивая его кофе.
— Если возвращаться домой под утро, разумеется, будешь спать до обеда.
Я думала, что осталась незамеченной вчера, когда вернулась домой в пять утра, а Антон… он даже умудрился не опоздать на свою работу. Он действительно перфекционист. И дисциплинированный, как американский солдат.
— Мы с ребятами… жарили зефир… — вру, не прожевав как следует.
Мама разворачивается и сообщает:
— Я встретила Милану в Сити-Парке. Мы позавтракали вместе.
Меня обдает легким холодком. От ее взгляда и от того, как наигранно непринужденно звучит ее голос.
— Класс…
— Ты мне ничего не хочешь рассказать?
— Что, например?
— Где ты была вчера?
— Мы жарили зеф…
— Не ври мне. Милана тебя уже две недели не видела.
— Это что, преступление?
Чувствую, как все внутри сопротивляется этому допросу. Встает на дыбы! Я стараюсь унять всплеск, задушить и заглушить, и у меня почти получается, я ведь я лет с тринадцати только этим и занимаюсь — приучаю себя к спокойствию в любых ситуациях, ведь мой отец не любит, когда рядом с ним громко разговаривают или смеются.