Шрифт:
1
Джоан лежала на мягкой траве, в тени огромного вяза, и, прикрыв глаза, лениво покусывала травинку.
– Ну, давай, Жожо, соглашайся! – требовательно воскликнул присевший рядом на колени рыжеволосый, крепко сбитый юноша.
Шел первый день каникул, он же первый по-настоящему жаркий день, и Джоан так разморило, что даже противная кличка не вызвала у нее привычного раздражения.
– Не знаю, Рон, как решит мама, так и будет, – неохотно ответила она и, почувствовав некоторый дискомфорт, села и открыла
Опустив голову, Рон многозначительно хмыкнул.
– Ну, если дело только за этим, тогда все в порядке. Леди Сибил не откажется от приглашения.
– Почему ты так уверен? – сразу ощетинившись, спросила Джоан.
– Да есть некоторые соображения, – уклончиво ответил Рон и, поспешив сменить тему, добавил: – Приходи, а то обеды моих предков – скучища смертная… Правда, я пригласил однокурсника. Из этих, яйцеголовых. Филип Брок. Так, кроме мозгов, ничего. Даже родителей. Приходится ему покровительствовать. – Рон гаденько рассмеялся. – Иначе у кого же я буду списывать?
Джоан передернуло. Она терпеть не могла младшего Кинни. Его отец в своем поместье оборудовал ферму, где разводил хорьков. Там же эти несчастные и встречали свой последний час. Джоан всегда казалось, что от Рона несет мокрой шерстью и подтухшим мясом.
Джоан встала, отряхнула прилипшие к джинсам и майке травинки и сколола рассыпавшиеся по плечам черные волосы заколкой.
Рон, почувствовав, что она сейчас уйдет, почти жалобно посмотрел на нее снизу.
– Так придешь?
– Как, ты говоришь, зовут твоего однокурсника? – с намеренной жестокостью спросила она. – Филип Брок? Может быть, и приду…
Джоан не знала, почему ей вспомнился тот день именно сейчас, именно здесь, в приемном отделении больницы, куда привезли ее мать. Леди Сибил стало плохо в середине дня, и она вызвала дочь по телефону. Как, очевидно, и «скорую». Когда Джоан приехала, носилки со старой леди уже задвигали в машину два щупленьких санитара…
– Миссис Шелби?
Звонкий молодой голос, так не вязавшийся с этим печальным местом, вывел Джоан из оцепенения. Подняв голову, она увидела улыбающуюся медсестру.
– Брок, – автоматически поправила ее Джоан, хотя всякий раз, представляясь так, чувствовала себя почти самозванкой.
– Простите, – смутилась медсестра. – Я только хотела сказать вам, что сейчас миссис Шелби дали успокоительное и она засыпает.
– Можно мне хотя бы на минутку заглянуть к ней? – хрипловато спросила Джоан.
– К сожалению, в отделение интенсивной терапии посторонних не пускают. О вашей матери конечно же позаботятся. Не думаю, что вам есть смысл оставаться здесь. Завтра начнется обследование. Мы будем держать вас в курсе дела. Всего доброго, миссис Брок. – И медсестра пустилась догонять какого-то очень нужного ей врача.
Джоан взглянула на часы и, несмотря на усталость, вскочила как ошпаренная. Боже, Филип уже давно должен был прийти… и уйти? Ну что
Квартира находилась в одном из самых дорогих районов города. Впрочем, плата за нее была не так уж высока, поскольку среди роскошных апартаментов Джоан удалось выбрать комнаты на втором этаже перестроенного георгианского особняка, где недостаток современных удобств с лихвой компенсировался стильностью и элегантностью.
Филипа не удивил ее выбор. Джоан происходила из старой аристократической семьи и скорее замерзла бы в доме, где о центральном отоплении и мечтать не приходилось, чем согласилась жить в теплой, но безликой стандартной коробке. Впрочем, ее жилище нельзя было назвать и дешевым. Филип отлично это знал, поскольку сам купил ей эту квартиру, когда они расстались.
Ему пришлось припарковать машину на соседней улице и пару кварталов пройти пешком. Стояла дождливая, типично майская погода, и он нахмурился, когда почувствовал, что плечи кожаной куртки промокли насквозь. Интересно, когда это он успел привыкнуть относиться к одежде как к парковочным талонам, которые выбрасываешь после использования? Следовало бы взять зонт. Один из них лежал в его багажнике – подарок продавца, благодарность за то, что он купил такую дорогую машину.
Рядом с дверью висела табличка с фамилиями жильцов, и против каждой имелся отдельный звонок. Предполагалось, что это сделано в целях безопасности, но Филип-то знал, что тот, кому нужно, будет нажимать на все кнопки подряд до тех пор, пока не найдется глупец, который откроет. При покупке квартиры Филип высказал Джоан свои сомнения, но та отмахнулась.
– Не притворяйся, что тебя волнует происходящее с нами, – холодно заявила она на обратном пути из конторы агента по недвижимости, и Филип решил не клевать на эту наживку.
Отбросив мрачные мысли, он нажал кнопку против нужной фамилии и стал ждать, когда дверь откроется. Джоан знает, что он должен прийти, поэтому вряд ли сможет притвориться, что ее нет дома.
Долго ждать не пришлось. Почти сразу же замок щелкнул, и Филип, толкнув дверь, вошел в холл.
Несмотря на мрачноватую обстановку, в холле витали приятные запахи жилья и мебельной полировки. В коридорах и на лестницах поддерживался образцовый порядок, и благодаря этому сразу же охватывало ощущение тепла и уюта.
Входная дверь, щелкнув, закрылась за ним, и Филип, пригладив рукой влажные волосы, взлетел, перескакивая через ступеньку, по обтянутой ковром лестнице. Он слегка запыхался, достигнув второго этажа, и вспомнил, что дивно не посещал гимнастический зал. Конечно, сидеть за столом, водя карандашом по бумаге, легче, чем тесать камень, так сказать, но гораздо менее полезно для здоровья.
Дверь в квартиру Джоан была закрыта. А он-то полагал, что Она встретит его на пороге. Поборов желание сразу схватиться за ручку, Филип постучал и с легким нетерпением стал ждать, когда ему откроют.