Забудь о прошлом

Айзекс Мэхелия

Стиснув зубы, Филип повесил куртку на спинку ближайшего стула. Этот выпад, сделанный мимоходом, задел его. Почему они не могут позволить себе другого? Все эти годы он достаточно платил Джоан.

Но он не собирался вступать в спор с ребенком и по этому поводу, поэтому только наблюдал из-под полуопущенных век, как Крис кладет кофе и сахар в чашечку китайского фарфора. Он явно делал это не впервые. Доставая из холодильника пакет с молоком, мальчик бросил взгляд в направлении Филипа.

– С молоком и сахаром? – вежливо осведомился Крис, и Филип нетерпеливо'

выдохнул.

– Я не говорил, что чего-то хочу, – резко сказал он, затем невольно добавил: – Тебе позволяют брать в руки чайник с кипятком?

– О, пожалуйста! – Крис смерил его циничным взглядом. – Не притворяйся, что тебе не все равно, что со мной происходит. – В ярко-синих глазах было написано, что он не приемлет его заботы. – И, если хочешь знать, я умею готовить чай и кофе. Я уже сто лет это делаю.

– Ну, если ты так говоришь… – протянул Филип.

– Я так говорю. – Крис оперся локтями на кухонную стойку и вытянул руки вперед. – Ну и что тебе нужно?

– Так я это и сказал не по годам развитому мальчишке вроде тебя, – огрызнулся Филип, слегка обиженный его тоном. – Когда ушла твоя мама?

Крис пожал плечами.

– Недавно.

– Как недавно?

– Не знаю. – Он дунул вверх, чтобы убрать непослушную челку, упавшую на глаза. – Часа два назад, может быть.

– Два?

Филип приободрился. Кажется, до квартиры ее матери добираться не больше Часа. Как долго Джоан пробудет у леди Сибил? Ну, час. В целом получается три часа. А это означает, что забрать Лори из парикмахерской у него не получится, «о' на обед с Чемберсами он успеет.

– Ты не сказал, какой пьешь кофе!

Пока Филип прикидывал свои возможности, чайник вскипел и Крис налил кипяток в чашку.

– Я… Какой дадут, – пробормотал он, решив, что нет смысла высказывать свои предпочтения, когда выбор уже сделали за него. – Спасибо, – добавил он, когда Крис подвинул чашку к нему. – А ты не присоединишься ко мне?

– Я не пью кофе, – сказал Крис, приостановившись по пути в примыкающую к кухне гостиную. – Мы можем перейти сюда.

Филип приподнял брови, но, захватив куртку и чашку, последовал за ним. Мальчишка прав. Можно выпить кофе и с удобствами. Обоим было ясно, что он не уйдет до возвращения Джоан.

Гостиная была самой большой комнатой в квартире. Переехав сюда, Джоан обставила ее в стиле, который соответствовал высоким потолкам и лакированным паркетным полам. Современным стульям и диванам она предпочла пару кушеток красного дерева и два кресла с высокими спинками, обитых темно-красным бархатом. Там было также несколько столиков, расставленных в разных местах, и дубовый резной буфет с китайским фарфором. Высокие шкафы, набитые книгами, стояли по обеим сторонам электрического камина – единственной уступки Джоан двадцатому веку; открытое пламя весьма опасно, когда в квартире ребенок, к тому же замена довольно убедительно изображала оригинал.

Длинные бархатные шторы на широких и высоких окнах почти потеряли первоначальный темно-розовый цвет. Ковер, занимавший середину комнаты,

тоже полинял, и Филип спросил себя, не сознательный ли это выбор Джоан. Весьма сомнительно, чтобы с теми деньгами, которые он ей платит, и с ее зарплатой, она оказалась в стесненных обстоятельствах.

Но, оглядываясь вокруг, он отмечал все новые и новые признаки запустения. Буфет нуждался в реставрации, лак на полах местами потерся. Неужели Джоан так надрывается на работе, что не находит времени толком заняться домом и сыном?

Решив не считать себя ответственным за проблемы жены, Филип повесил куртку на спинку кресла. Затем, сев на одну из кушеток, закинул ногу на ногу. Кофе был еще слишком горячий, поэтому он поставил чашку на пол рядом с собой.

Зря я это сделал, подумал Филип, когда Крис поспешил к нему с одним из столиков. Мальчик наклонился, чтобы поднять чашку, но он опередил его.

– Я сам, – сказал Филип, едва сдерживая раздражение. – Можешь пойти делать уроки, или чем там ты занимаешься в это время суток…

Но Крис, по-видимому, не собирался оставлять его в одиночестве.

– Я сделаю уроки позже, – сказал он, садясь в кресло неподалеку. – У меня еще полно времени.

А вот у меня – нет, подумал Филип, окидывая мальчика тоскливым взглядом. Это определенно сын Джоан, думал он, глядя на его прямую спину и плотно прижатые к торсу локти. Или это результат воспитания бабушки? Старая леди, несомненно, оказала влияние на Джоан. Почему бы не распространить влияние и на внука?

По крайней мере, это пристальное разглядывание немного смутило его. На мальчике все еще была школьная форма – серый пиджачок, делавший его на удивление взрослым, клетчатая жилетка, белая рубашка и черные брюки. Теперь он смотрел в сторону, вертя одну из пуговиц. Неужели я вывел его из равновесия? – подумал Филип, и эта мысль вызвала в нем внезапную симпатию к мальчику. Проклятье, что там наплела ему про меня Джоан?

– Итак, – почувствовав необходимость что-то сказать, произнес Филип, – что случилось с твоей бабушкой?

– Бабуля неважно себя чувствует, – снова сказал Крис, не настолько смущенный, чтобы упустить возможность поправить его. – Я уже говорил.

– Да, но что именно с ней? – резко спросил Филип. – Ты знаешь?

Крис поджал губы.

– Я думаю… наверное, что-то с сердцем, – наконец ответил он, затем, с большей уверенностью, добавил: – Ей сделали операцию месяц назад.

– Вот как?

Филип нахмурился. Джоан ничего не говорила ему об операции. Впрочем, с какой стати? Они почти не видятся в последнее время.

– Ты не любишь бабулю, верно? – внезапно заметил Крис, и у Филипа перехватило дыхание.

– Прости?

– Ты не любишь бабулю, – уже утвердительно заявил он. – Она говорит, что ты никогда ее не любил.

– Вот как? – Филип чувствовал за этими словами злость, которая была несоразмерна подобной обиде. – Что ж, полагаю, ей лучше знать.

– Почему? – Крис вопросительно поднял брови, и Филип вздохнул.