Забудь о прошлом
Шрифт:
– Сочувствую.
Это был стандартный ответ, и ее губы слегка изогнулись в ироничной улыбке.
– Да… Что ж, это не твои проблемы. – Ее лицо смягчилось при взгляде на Криса. – Надеюсь, ты был хорошим мальчиком?
Тот скорчил гримасу.
– Я уже не ребенок, мамочка. Я ведь уже говорил, мы с папой играли в «Таинственную башню». – Его лицо просияло. – «Волшебный сундучок» – его изобретение. Ты об этом знала?
Губы Джоан вытянулись в ниточку.
– Да. Он очень талантливый, – сухо сказала она, расстегивая темно-синий плащ и освобождаясь от шелкового
Крис надулся.
– Мне обязательно уходить?
Джоан бросила на него выразительный взгляд.
– Ну ладно, ладно.
Мальчик выбежал из комнаты, и Джоан закончила снимать плащ. Под ним оказались шелковая кремовая блузка и темно-синяя юбка, заканчивающаяся на два-три дюйма выше, колен, но Филип едва удостоил взглядом ее наряд; Он заметил, как выступают под тканью блузки ключицы.
И все-таки она очень красива, даже несмотря на худобу, невольно признал он. Бледный овал лица в обрамлении черных как смоль волос, разделенных на прямой пробор и собранных в узел на затылке. Ярко-синие глаза и высокие скулы, роскошная линия полных губ. Нежная, светящаяся словно фарфор, кожа, придающая ей сходство с Мадонной.
Но Филипу было известно, что она не святая. Она всегда была горячей, страстной женщиной. И хотя он презирал ее за то, как она поступила с ним, не мог не восхищаться ее грацией и элегантностью.
Однако теперь ее вид вкупе с замечаниями, время от времени вырывавшимися у Криса, встревожил его.
– Ты что-то скрываешь от меня?
Джоан аккуратно сложила плащ и повесила его на спинку кресла.
– Не понимаю, о чем ты, – сказала она, избегая его взгляда, затем, выпрямившись, продолжила: – Мне жаль, что тебе пришлось потерять столько времени, но я ничего не могла поделать. Мама позвонила, и…
Ее голос прервался, и Филип на миг стиснул зубы.
– И ты не смогла ей отказать, – язвительно закончил он. – Расскажи что-нибудь новенькое.
Губы Джоан снова вытянулись в тонкую линию.
– Ты не понимаешь. Она ужасно сдала после…
– Ты хочешь сказать – после операции? – Филип окинул ее циничным взглядом. – Крис рассказал мне.
– Вижу. – Джоан помедлила. – А как тебе, наверное, известно, серьезные операции часто вызывают у пожилых людей… осложнения.
– Так вот в чем дело, – Филип кивнул. – Я не знал.
Джоан нахмурилась.
– Но ты сказал, что Крис…
– Он выразился очень неопределенно. – Филип пожал плечами и огляделся вокруг. – Может, присядешь? Ты выглядишь усталой.
– Спасибо.
Это совсем не напоминало комплимент, но Джоан рада была последовать его совету. Она действительно устала, просто вымоталась до предела. И это состояние длилось уже много недель, даже месяцев. С тех пор как она узнала, что у ее мужа роман с Лори Такер. Конечно, у него и раньше случались романы, и каждый отзывался в ней мукой. Но его отношения с Лори – совсем другое дело. Во-первых, они уже длились слишком долго, а во-вторых, подруга сообщила ей, что Лори всем рассказывает
Однако он все еще продолжал оставаться мужем Джоан.
Прерывисто вздохнув, она опустилась на ближайшую к двери кушетку. Когда Филип сел в кресло напротив, Джоан изобразила вежливую улыбку.
Но как это трудно! Чертовски трудно, подумала она с внезапной вспышкой злости. Сидеть напротив человека, которого любила когда-то больше жизни, вообще нелегко, а что уж говорить, если этот человек ведет себя словно чужой?
В той одежде, которую Филип всегда носил на работе, – ее мать считала, что одеваться так неприлично для человека его положения, – он был сама непринужденность, и это задевало Джоан.
Под черной майкой, обтягивающей широкие плечи, рельефно проступали мышцы. Казалось, в нем не было ни унции лишнего веса, и джинсы как влитые сидели на узких бедрах и мускулистых ногах. Кожаная куртка, по которой все еще было видно, что он шел под дождем, висела на спинке кресла, а одна нога была закинута на другую.
Его нельзя назвать красавцем, убеждала себя Джоан, не желая признавать, что в крупных твердых чертах лица видно нечто большее, чем просто красота. Его кожа была темнее, чем светло-русые, словно выгоревшие на солнце, волосы. Зеленые глаза свидетельствовали об ирландских корнях. Но в череду предков Филипа явно затесался кто-то с темной кровью, и это была еще одна причина для леди Сибил Шелби не желать брака единственной дочери с этим человеком.
– Долго тебе пришлось ждать? – наконец спросила Джоан, вместо того чтобы сразу поинтересоваться целью его визита.
Филип, прищурившись, посмотрел на нее.
– А как ты думаешь? Наш разговор был назначен на пять часов, не так ли?
Джоан вздохнула.
– Мы уже назначаем разговоры? – Она провела влажными ладонями по узкой юбке. – Это ведь не деловая встреча.
Филип ничего не ответил на это. Вместо этого он сказал:
– Я думал, что ты знаешь, зачем я здесь.
По спине Джоан пробежал холодок.
– Знаю? – Она явно не собиралась облегчать ему задачу. – Позволено ли мне будет предположить, что ты наконец решил признать, что у тебя есть сын?
– Нет! – Всю непринужденность Филипа как рукой сняло. Нога в ботинке со стуком опустилась на ковер, и он, наклонившись вперед, облокотился на широко расставленные бедра. – Мы уже разобрались с этим заблуждением, и я не позволю тебе снова морочить мне голову. Я здесь потому, что давно пора положить конец этой пародии…
– Что у нас на ужин, мамочка?
Джоан не могла бы сказать точно, вызвано ли появление сына тем, что он подслушивал их разговор, или оно было случайным и совершенно невинным, каковым казалось. В любом случае, этим вмешательством были достигнуты сразу две цели: неприятный разговор отсрочен, а Филип сбит с толку.
Он выругался, и Джоан свирепо посмотрела на него, прежде чем переключить внимание на сына.
– Ты приготовил чай? – спросила она, как бы не замечая нахмуренного лица Филипа. – Подумаем о том, что приготовить на ужин, позже.