Забудь обо мне
Шрифт:
— Повернулся — и пошел к черту из моей комнаты! — орет Алиса, тыча пальцем в сторону двери. — И больше никогда не звони мне, понял?! И не пиши! И вообще сделай вид, что умер или отправился колонизировать Венеру! Вместе с Милочкой!
Ее голос срывается, но как бы я ни старался рассмотреть слезы в ее глазах — Заяц не плачет.
— Зай, у тебя истерика.
— А у тебя — жена! Какого тогда ты меня глазами жрешь, а?! Что тебе нужно? Есть же кого трахать, и ноги она с радостью раздвинет, раз его королевское величество снова вернулся в супружескую
— Рот закрой! — рявкаю на нее.
Алиса удивленно таращит глаза.
Моргает часто-часто, как кукла с заклинившим глазным механизмом.
Но тут же берет себя в руки и снова вскидывает руку к двери.
— Все, что вам нужно, Марк Игоревич — там. Не здесь. Я кобелями сыта по горло!
— Хорошо подумала? — Бросаю сраную подушку на пол, подхожу к Алисе, и как бы она не сопротивлялась, жестко беру ее за скулы, немного надавливая на щеки. Чтобы смотрела мне в глаза, чтобы повторила всю эту херню мне в лицо, и я видел, что она подумала и решила, а не страдает от ПМС. — Я за бабами не бегаю, Зай. Ты была исключением, но раз тут целая истерика — то и поблажки, блядь, кончились. В глаза мне смотри!
Она икает.
— Если я сейчас уйду, Зай, то с концами. Мне вся эта розова херня про развод и новую крепкую семью не нужна, я уже сыт, я свое отженился. Так что врубай уже мозги. Я же знаю, что они у тебя есть.
Алиса перестает сопротивляться и даже сама подается ко мне.
Теперь так близко, что вижу каждую трещинку на ее губах, и вспоминаю, как люблю их целовать, когда она орет подо мной в койке, ловя кайф от очередного оргазма.
Знаю, что и она это любит.
А по глазам вижу, что думает о том же.
Но, когда открывает рот, я понимаю, что мой Заяц, кажется, начала взрослеть.
— Развернулся — и пошел на хер отсюда. — Четко, по словам, как будто хочет наверняка вдолбить их мне в башку. — К жене.
— Ок, — рублю с плеча.
Да пошло оно все!
Малолетка сраная!
С заебами!
Дверь за собой закрываю с такой силой, что на минуту даже стихают голоса на улице.
Только когда возвращаюсь за стол, и Мила ловит мой взгляд с заметным подозрением, понимаю, что хрен теперь хоть что-то съем. О том, чтобы выпивать за Вовкину круглую дату вообще лучше не думать. Я вроде нормальный мужик, но, когда на взводе и с выебанными «по сухому» мозгами, случится может всякое, тем более под алкоголем. Так что приходится врубить «не такого» и сказать, что был срочный звонок по работе — и я после застолья сразу отчалю домой, потому что работать придется даже ночью, даже если не получится поспать совсем.
Вовка мужик нормальный, а не из тех, которые уважение отмеряют количеством выпитого. Кивает, говорит, что порядок. Только краем глаза замечаю, как пристально смотрит на меня Татьяна. Догадывается о чем-то?
— Все в порядке? — шепчет на ухо Мила, когда думает, что разговор вернулся к прежней теме и на нас никто не обращает внимания. Под столом сильно сжимает мое
Чтобы ответить ей даже не поворачиваю голову.
Потому что реально — вроде пора выдохнуть, а внутри все бурлит.
— Рот сейчас не закроешь — это будет наш с тобой последний выход куда-то вдвоем, — цежу, с трудом пихая в рот ломтик рыбы с гриля. — Все остроумные замечания и наблюдения оставь при себе.
Мила тяжело вздыхает, но к моему огромному облегчению больше не заводит разговор на эту тему.
Застолье затягивает до двух ночи.
Пару раз меня тянет посмотреть в окна Зайца, но я понимаю, что сейчас это уже не имеет смысла. Она же, блядь, упрямая.
Когда отчаливаем, Мила мгновенно перестает кривляться и изображать из себя счастливую жену. Пару раз нервно переключает музыку, но, если честно, я даже не вслушиваюсь, о чем там поют, так что вообще плевать.
— Хотя бы для приличия и из уважения ко всему, что я для нас делаю, мог бы не унижать меня вот так, — все-таки заводит жена. — Выяснять отношения со своей сопливой соской прямо под крышей дома, при всех… Марк, ты правда думаешь, что это вообще не заметно и не понятно?!
Знает же, что я не люблю, когда меня отвлекают от дороги.
Знает — и все равно пиздит.
Я нарочно включаю музыку погромче.
Мила просто ее выключает.
— Ты меня совсем за женщину не считаешь?! — начинает орать чуть ли не в ухо.
Я резко даю по тормозам и машину немного заносит в сторону.
Мила сперва кричит и зачем-то закрывается руками, потом растопыривает пальцы и смотрит веред собой, как будто не верит, что мы ни во что не врезались.
Мне нужна пауза, чтобы успокоится.
Просто выдохнуть от того, что мой мозг изнасиловали дважды — сначала молодая умная стерва, потом не очень молодая и не очень умная истеричка.
И я не уверен, что Мила — главный «плохиш» в этом дуете.
Но в общем по фигу.
Точка поставлена.
— Мил, — с трудом, но все же держу себя в руках, — больше никогда не ори на меня, когда я за рулем. В принципе не важно на какую тему. И всю ту херню, которую ты сказала раньше, тоже больше не повторяй. Это понятно? Я достаточно внятно объясняю, чего от тебя хочу? Твоя драгоценная корона не свалится от такой непосильной ноши?
— Ты просто бесчувственная скотина, — дрожащим голосом бормочет жена.
Когда-то меня все эти спектакли даже трогали.
Пока не понял, что это действительно просто спектакли, попытка спрятать явный косяк за маской несчастной жены.
— Я не услышал ответ, Мил. Ты все поняла? Потому что если нет — домой будешь добираться на попутках. Я твое жужжание на ухо всю дорогу просто не вывезу. Обязательно во что-то въебашимся.
Она на минуту замолкает, потом сквозь зубы великолепно цедит «Да» — и я снова выруливаю на дорогу.