Забвение
Шрифт:
Слейтер заерзал под ее гневным взглядом, но не отступил. Нельзя позволять Бродерику так обращаться с дочерью. Они собираются пожениться. И если ему придется убеждать эту милую, но ужасно упрямую женщину, что они созданы друг для друга — что ж, так тому и быть.
Он сумеет убедить ее. Должен суметь.
Но спустя секунду Клейтон понял, что недооценил ее. Хоуп глубоко вздохнула и сказала:
— Мне жаль, что ты так переживаешь. Но я уже приняла решение. — Глядя Клейтону прямо в глаза, она решительно заявила: — Я выхожу замуж
Он понимал, что Хоуп загнана в угол и пытается таким образом избавиться от Трента, но в данную минуту это роли не играло.
Разве можно было возражать против плана, который позволял ему получить руку женщины его мечты?
И тут до него дошло, что Хоуп положила трубку. Они смотрели друг на друга.
— Зачем ты подошел к телефону? — наконец спросила она, безуспешно пытаясь сопротивляться его чарам.
Он пожал плечами и улыбнулся, как будто просил прощения. Но Хоуп было не так легко провести: виноватым он себя не чувствовал.
— Ты расстроил его.
— А он расстроил тебя.
Что правда то правда, подумала она и тяжело вздохнула.
— Он мой отец, Клей.
Он помрачнел.
— Это не дает ему права обижать тебя. Будь моя воля, такое бы никогда не повторилось.
— Ты мой рыцарь? — У нее предательски сжалось сердце. Иметь такого защитника… очень приятно. И лестно.
Но она не верила ни ему, ни его словам.
— Ну… — протянул Клейтон, придвигаясь ближе и позволяя ей почувствовать жар его тела. — Мне не хватает белого коня, но зато мой меч к твоим услугам. — Он протянул руку, отвел от ее лица прядь волос и приложил ладонь к щеке. — Никогда я так не прикасался к женщине, — пробормотал он. — И никогда не хотел так прикасаться. До тебя.
— Откуда ты знаешь? — наперекор себе спросила она. Проклятое сердце… Достаточно было простого нежного прикосновения, чтобы оно понеслось вскачь.
— Знаю, и все. Ты такая очаровательная и такая бледная… — Его пальцы спустились ниже, стали ласкать ее подбородок, а потом подняли его и заставили Хоуп запрокинуть голову. — Такая хрупкая…
— Я не хрупкая.
— И в то же время, — терпеливо продолжил он, — самая сильная женщина из всех, кого я знаю.
— А ты никого и не знаешь, кроме меня. — Криво усмехнувшись, она оттолкнула его руку. И тут же ощутила чувство потери.
Он задумчиво улыбнулся и сунул свои чудесные руки в карманы.
— Чистая правда.
Ох, эта улыбка… Когда-нибудь она прикончит ее.
— Я должна вернуться в клинику.
— Тебе нужен перерыв.
Клейтон смотрел спокойно, словно не собирался ее останавливать. Он не двигался, молчал, но Хоуп ощущала его напряжение, как свое собственное. Его немного выдвинувшаяся вперед челюсть, окаменевшие шея и плечи, таинственный взгляд — все подтверждало это.
Но что-то изменилось. В воздухе потрескивали непонятно откуда взявшиеся искры.
— Что это? — спросил она и в ту же минуту все поняла. Для этого не нужно
Он хотел ее. И она его. Отчаянно.
Молча, не сводя с Хоуп горящих глаз, он опустился в ближайшее кресло и нежно привлек ее к себе — слишком нежно для такого сильного мужчины.
— Ты уже знаешь что, — тихо сказал он. Одно легкое движение, и Хоуп оказалась у него на коленях. — Я хочу тебя…
Она пыталась что-то сказать, но для этого нужно было вздохнуть, а сделать это, когда ее бедер касалось нечто тугое и горячее, о чем она мечтала всю ночь напролет, было совершенно невозможно.
Клейтон крепко прижал ее к себе, наклонился, проник языком в рот, обхватил ладонями ягодицы, приподнял и прижал к той самой горячей плоти, заставив тихо ахнуть.
Он поднял голову и провел пальцами по ее подбородку.
— Вот что делается со мной, когда ты рядом, — произнес Клейтон голосом, охрипшим от раздиравшего его желания.
Его новый поцелуй был таким же жарким и страстным.
— Ты тоже хочешь меня. Я знаю.
Разве можно отрицать это, если его пальцы ласкают твои соски, уже набухшие и затвердевшие?
— Я хочу помочь тебе забыться, — прошептал Клейтон, глядя ей в глаза. Его большие пальцы продолжали дразнить ее грудь. У Хоуп стало горячо между ног, перекинутых через его длинные мускулистые ноги.
— Забыться? — Она с трудом открыла туманные глаза. — Забыть отца и прошлое?
— Да.
— Но ведь это ты забыл свое прошлое.
— Случайно. А твое прошлое нужно забыть сознательно. — Он поцеловал ее. — Ты прекрасна, Хоуп. И окружающие тебя люди рано или поздно поймут это.
Тяжело и часто дыша, Клейтон следил за своими руками, ласкавшими грудь Хоуп. Невероятно сильные эротические ощущения переполняли ее; глаза закрылись сами собой.
Затем он остановился, и Хоуп неохотно подняла веки. С минуту она смотрела на Клейтона, продолжавшего свои ласки.
— Забудь обо всем и обо всех, кроме меня, — сказал он тем же хриплым голосом. — Кроме того, что я заставляю тебя чувствовать.
Ах, как легко, как невероятно легко покоряться этому грудному, сексуальному голосу, этим талантливым, умелым рукам, которые мгновенно могут превратить ее в котел с кипящей смолой…
— Не могу забыть… — с трудом пролепетала она. — Это важно. Смысл всей моей жизни…
— Правильно. — Он прильнул к ее шее, провел языком к мочке уха и лишь потом посмотрел в глаза. — Именно поэтому ты не все слышишь. Именно поэтому ты иногда чувствуешь то, чего не чувствуют другие. Ты всегда остаешься личностью, Хоуп. Очень яркой и ни на кого не похожей. Если они не видят этого, забудь их. У тебя есть я, а я никогда не отвернусь от тебя. Никогда.
Слова Клейтона потрясли Хоуп до глубины души. Ощущая комок в горле, она прошептала:
— Ты действительно простил меня… за то, что я лгала тебе?