Забвению неподвластно
Шрифт:
С другой стороны, он не может забывать и о Меган. Из того, что Джейд рассказала ему о будущем, он понял, что Меган потеряется там, как сломанная и выброшенная игрушка. Он не хотел ее возвращения, но и не мог, будь на то его воля, оставить ее запертой во враждебном мире. Поэтому его совесть не позволяла уничтожить «мулинекс», как бы ему того ни хотелось. Если Джейд когда-нибудь захочет его оставить, эта чертова вещь ей пригодится.
Дункан покинул ванную и возвратился к постели, чтобы пожелать Джейд доброго утра. Он наклонился и поцеловал
— M-м, вкусно, — пробормотала она. — Ты действительно знаешь, как нужно правильно начинать день.
— Есть и другие способы. — Он еще раз поцеловал ее, в то время как его руки начали медленно ласкать ее тело. Она затрепетала под его пальцами, и его тело немедленно отозвалось на этот трепет. Ночью они занимались любовью долго и с наслаждением, но сейчас он опять хотел ее.
— Ты знаешь, что я хочу на завтрак? — спросила она, вырываясь из его объятий.
Он отрицательно покачал головой, поскольку его мысли были в этот момент далеко от кухни.
— Тебя! — заявила она, отбрасывая одеяло и притягивая его к себе.
Часом позже, чисто вымытая и одетая для рабочего дня, Джейд рассматривала себя в зеркало в ванной комнате. Она подумала, что никогда еще не выглядела лучше. И должна благодарить за это Дункана. Он переполнял ее сердце. От его любви она расцветала. Он сделал ее сильной и уверенной. Если бы только он смог разделить ее убеждение, что они предназначены жить в одном мире и что ее пребывание с ним здесь так же необратимо, как ежедневный восход солнца!
Его что-то беспокоит. Временами она замечала это на его лице, а еще чаще слышала в голосе. Господи, сделай так, чтобы она не была причиной его беспокойства!
Когда она вошла на кухню, он разводил огонь в печи. Хотя они жили без прислуги всего несколько дней, но безо всяких разговоров сумели распределить домашние обязанности. Теперь, когда он знал, что она умеет готовить — любит готовить для него, — эта работа перешла к ней.
— Ты скучаешь по Дулси и Джорджу? — спросила она, доставая из холодильника кастрюлю с яйцами.
— Немножко. — Он взглянул на нее через кухню с такой любовью, что внутри нее что-то сжалось.
— Я чувствую себя виноватой в их уходе, — сказала она, — но, с другой стороны, испытываю и освобождение, поскольку мне не надо больше притворяться Меган. Пока они были здесь, ты не мог называть меня Джейд. А мне так нравится, как ты произносишь мое имя.
— Ты уверена, что забота о доме тебя не очень утомляет?
— Думаю, ты можешь назвать ее повинностью любви.
Вид Дункана, занимающегося таким банальным делом, как расстановка приборов на столе, заставлял ее улыбаться. Она разделила яичницу на две порции, положила большую часть ему, а остальное — себе и поставила тарелки на стол.
— Завтрак подан!
— Я думал, что завтраком был я!
— Совершенно верно. Яичница — на десерт.
Джейд игриво улыбнулась в надежде поднять ему настроение.
Он ел молча, погруженный
— Помочь тебе вымыть посуду?
— Нет. Но я хочу, чтобы ты побыл здесь и поговорил со мной. Ты чем-то серьезно обеспокоен. И я бы была признательна, если бы ты поделился со мной.
Он резко оттолкнулся от стола и встал.
— Мне нужен глоток воздуха. Пойдем прогуляемся.
Она с готовностью согласилась, надеясь, что, оставив дом и связанные с ним воспоминания, Дункан поделится с ней своими заботами.
— Правильно, тарелки могут подождать. Но должна тебя предупредить, во время прогулки мы будем беседовать.
Они вышли из дома. Блэкджек бросился за ними, увидев, что хозяева уходят.
— Прохлада напоминает о приближении осени, — сказал Дункан. — И это еще раз подтверждает, как быстро летит время.
Джейд твердо взяла его за руку:
— Ты обещал рассказать мне, что тебя беспокоит. Твоя работа?
— Нет.
— Я?
— Нет, — ответил он так подчеркнуто, что у нее не осталось сомнений.
Джейд остановилась и заглянула Дункану в лицо.
— Я знаю, что у тебя не было привычки обсуждать проблемы с Меган, но я так жить не хочу. Мне хочется делить с тобой все — и радости, и неприятности. Дай мне такую возможность. Расскажи, что заставляет тебя не спать все ночи напролет, — и расскажи правду!
Он поднял взгляд на нее:
— Могу поклясться, что я не рожден для счастья. Ты — самое лучшее, что произошло в моей жизни, но я впадаю в смертельную тоску, когда думаю, что ты в любой момент можешь растаять как дым.
Она испытала неслыханное облегчение. Джейд понимала, что должна быть так же уверена в его любви к ней, как уверена в своей, но это понимание давалось ей с трудом.
— Я думаю, ты напрасно беспокоишься.
— Напрасно? Подумай вот о чем: что, если Меган находится в Санта-Фе на расстоянии в шестьдесят лет от нас? Что, если она приедет на ранчо Сиело просто для того, чтобы вспомнить старые времена, и наденет это платье? Откуда мне знать, что в таком случае ты не перенесешься в свое время?
— Я не уверена, что все настолько просто. В свое первое утро в «Ла-Фонде» я пыталась возвратиться с помощью платья, но ничего не вышло!
Его глаза испытующе смотрели на нее.
— Меган и платье — не единственное, о чем я забочусь. Я знаю, как ты оказалась здесь. Теперь я хочу знать: почему? Мне не знать мира в душе, пока я не буду уверен, что раз ты выбрала это время, то никуда отсюда не исчезнешь.
— В моих намерениях нет никаких сомнений, — сказала она, взяла его вновь под руку, и они продолжили прогулку. День был прелестным: воздух был наполнен солнцем, запахом сосен и свежеомытой травы. Но она почувствовала, что между ними пробежало темное облачко. Дункан прав. Мысль о том, что она без своего желания может быть выдернута из этого мира, ошеломила ее.