Забыть тебя невозможно

Высоцкая Мария Николаевна

Пару минут лежу обездвиженно с полным ощущением чужого присутствия. За спиной что-то шелестит. Похоже, Катрин все-таки допила вискарь и никуда не свалила.

Морщусь от тычка в спину. Судя по всему, это Катюхино колено.

— Отодвинься, — бурчу, уткнувшись рожей в подушку. — Бесишь.

— М?

Катька мычит что-то нечленораздельное в ответ и, будто назло, забирается мне под бок, а потом вообще закидывает на меня ногу. Она там издевается, что ли?

Нет, ну с таким я даже с похмелья мириться не

готов, хоть и валяюсь тут трупом с раскалывающейся башкой.

Раздраженно скидываю с себя ее ногу, которую она мгновенно возвращает обратно. Как же бесит! Переворачиваюсь на бок, чтобы придушить эту выдру подушкой.

— Я тебя прибью!

Морщусь от скользнувшей по лицу полоски света из прихожей. Катя снова толкает меня коленом, но уже в живот. Выдыхаю сквозь зубы и замираю, как только взгляд касается блондинистой головы.

Я ведь проснулся? Может, под грибами какими? Вроде ничего кроме виски мы с Токман не употребляли. Промаргиваюсь и вдогонку тру глаза, потому что Громова, сопящая у меня под боком, не может быть реальной. Точно не в этой жизни…

В комнате полумрак, но горящий в прихожей светильник дотягивает настырные лучи до расслабленного женского лица.

Не Катя…

Аринка что-то бурчит, будто чувствует, что я на нее смотрю.

— Жарко, — отталкивает меня от себя, а потом вообще скидывает одеяло.

Светлое платье задралось до задницы, я прекрасно вижу ее кружевные трусы. Нервно сглатываю вставший в горле сухой ком. Может, действительно пора лечиться? Что, если я алкоголик и у меня «белка»?

Нерешительно, боясь развеять дымку из своих же видений, касаюсь кончиками пальцев Аринкиной щеки. Она дергает рукой, будто хочет отогнать муху.

Настоящая, получается…

Нормально так проснулся. Это шутка какая-то? Как она тут оказалась?

Не шевелюсь. Не дышу даже. Если со стороны на себя посмотреть, я на нее как маньяк сейчас пялюсь, не меньше.

За вчерашний вечер я перелопатил сотню сценариев развития событий, но чтобы мой сегодняшний день начался так… Если б кто сказал, не поверил бы.

Арина перекатывается на спину, но лежит так от силы минуту. Снова морщится и, отшвырнув подушку, закатывается мне под бок.

Ее теплая ладонь упирается в грудь.

— Ну жарко же, — бормочет сквозь полудрему. — Дурацкое лето, — импульсивно дергает ногами, избавляясь от остатков одеяла.

— Арин, — перехожу на шепот, чтобы резко ее не будить. Правда, мой голос она либо не слышит, либо предпочитает не реагировать на него. У нее ж тут война с кроватью и всеми прилегающими к ней атрибутами.

Дотягиваюсь до пульта, который какого-то черта лежит на тумбочке с Аринкиной стороны, и включаю сплит-систему.

Громова в этот момент оплетает мою шею руками. Так и зависаю над ней, охреневая от происходящего.

— Тим, — бормочет, касаясь губами моей шеи.

Ежусь

от этого легкого, едва ощутимого прикосновения. Взмокшая спина тут же покрывается мурашками. Меня подбрасывает. Член, естественно, колом встает, и похер ему, что я почти литр вискаря в одну харю прикончил.

— Поцелуй меня, — просит, издавая при этом какой-то странный писк.

Упираюсь ладонью в матрас. На пару секунд залипаю взглядом на ее губах. Аккуратных, манящих, желанных…

— Поцелуешь же? Поцелуй! — настаивает, переходя на ультразвук.

Во всем происходящем меня настораживает лишь то, что глаза она за все время так ни разу и не открыла. Соблазн сожрать ее прямо здесь, конечно, велик. Но кем я буду, если она сейчас действительно где-то на грани сна и реальности?

— Тим! — уже откровенно хнычет и, соскользнув чуть вбок, окончательно оказывается подо мной.

Идеальное положение. Девочка, по которой я схожу с ума, сейчас максимально близко. Подо мной, блядь. Без всяких преувеличений. Даже ноги развела. Фантазия после понимания происходящего галопом скачет. Мозг уже план подкинул, что бы я с ней сделал, по пунктам.

Выдыхаю с каким-то ядовитым шипением. Я как бы тоже не железный. У меня от нее по жизни в башке замыкание, а сейчас и подавно.

Касаюсь ее сухих губ своими. Просто прикосновение, без всяческого продолжения. Тупая уступка для себя самого.

— Не так, — Арина хмурится, — по-настоящему, — шелестит в мои губы. — Я же тебя люблю.

Она говорит это так естественно. Пробирает. До костей. Сознание всмятку от этих слов.

Собираю простыню в кулак над Аринкиной головой. Из груди выбивается шумный вдох. Заглатываю воздух. Челюсть сводит от того, насколько сильно я ее сжал.

Она издевается надо мной?

Понимаю, что херь какая-то происходит. И все равно же ведусь. На каждое чертово слово.

— Обними, — просит и снова ко мне тянется. — Холодно. Без тебя холодно. Ты же не уйдешь, да? Ты пошутил? Не уйдешь? Больше не уйдешь?

Каждое слово, каждый звук, мать вашу, — удар под дых.

Она явно зависла во сне. Но от этого ни капли не легче, наоборот. Закрываю глаза.

Злость, подобно вулкану, зарождается в недрах моего сознания. Только выплеснуть ее, кроме как на самого себя, не на кого.

Два года прошло, а она до сих пор…

Дебил. Можно на лбу себе написать, жирным маркером.

— Не уйду, — выдыхаю ей в губы и крепко прижимаю к себе.

Арина хнычет. Вцепляется в мои плечи и выпускает коготки в прямом смысле этого слова. Ее вроде короткие ногти впиваются мне в кожу. Морщусь, прикидывая, насколько яркие следы она сейчас на мне оставила.

— Только не уходи, ладно? Мы все исправим, — хаотично целует меня то в губы, то в подбородок. — Все будет хорошо. С тобой все будет хорошо.