Забытая башня
Шрифт:
При падении "Мудрость гоблинов" открылась, и стоило принцу протянуть к ней руку, буквы на страницах вспыхнули красно-золотистым пламенем, озарив поляну, как последние солнечные лучи.
— Что это? — шепотом спросил Орн, подавшись вперед и пытаясь прочесть написанное.
Он опять ощутил прилив странного волнения, похожего на то, что посетило его в лесу Забвения.
— Ну, это — руны Старых Волшебников, — прищурив глаза и вглядываясь в страницу книги, неуверенно проговорил Ронф, все еще сидевший на снегу, — Я в Старой речи не силен. Это чародейские дела.
С большой
— Там написано, — сказал он, не глядя на книгу, — "Придет дитя крови Фьялларда в час печальный и безрадостный. И воспрянет рухнувшее царство! И возродится забытый лес".
Элиа закрыл глаза и тихо засмеялся.
Ронф подполз к книге с такой опаской, словно она могла укусить, захлопнул ее и принялся бережно заворачивать.
— А что тут смешного? — спросил он у Элиа, пряча драгоценный сверток за пазухой.
— Книга сделала свой выбор, — судя по тому, каким голосом ответил Элиа, за него говорил колдовской камень, — Она сказала, какое из пророчеств должно исполниться. Отныне все решено. Осталось лишь собраться с силами для последнего шага, — движимый силой колдовского камня, Элиа откинул одеяло и сел; в его глазах плясали изумрудные искры, — Не прячься больше, Орн сын Хильд! Выйди на свет.
Когда Лариэль вошла в конюшню, Тарилор была там. Одетая в длинный серебристый плащ, опоясанная мечом и с луком за плечами, она седлала голубого единорога. Увидев мать, Тарилор на мгновение остановилась.
— Ты пришла меня отговаривать? — сердито спросила она, приготовившись спорить.
Но Лариэль молча покачала головой. Ее глубокие карие глаза были полны грусти, и у Тарилор дрогнуло сердце.
— Не сердись на меня, — ласково попросила она, — Генимар, наверное, права. То есть она в самом деле права, но я не могу остаться. Теперь, когда я знаю, что сон был правдой, я должна ехать. Я не могу опять его потерять.
Лариэль молча кивнула и обняла дочь.
На закате голубой единорог с всадницей на спине, выехал из Спрятанной долины и скрылся среди снегов, покрывших склоны Лазурных гор.
Нок прижал ладонь ко рту и сел в снег.
— Ой, мама! Элиа, ты проговорился, — пролепетал он.
Над поляной опять повисла тишина. На сей раз все взоры обратились на Эзельгера, который встал со своего места и попятился. Он переводил взгляд с Кадо на Вернигора, с Нока на Элиа, потом на Евглена и Веда, потом на гоблина, и, наконец, в замешательстве потупился.
— Так-так, — протянул Вернигор, не сводя глаз с мнимого эльфа.
Эзельгер почувствовал, что его белокожее эльфийское лицо покрывается предательским румянцем.
— Орн сын Хильд — это кто? — озадаченно поинтересовался Евглен.
— Видимо, он, — указывая на демона, предположил Вед.
— И чего теперь? — с недоумением вопросил Ронф, — Может, объясните, что к чему?
Кадо, видимо, не собираясь ничего объяснять гоблину, громко ахнул и повис на шее у демона, крепко обнимая его. На душе у Орна немного полегчало.
— Прости, что так вышло, — сказал он, потрепав
— М-да, — изрек Вернигор, поднявшись на ноги и окидывая бывшего эльфа хмурым взглядом, — А на счет меня ты, видно, не был уверен? И вообще, я так понимаю, только мы с Кадо не знали, да? — вопросительно вскинув брови, он повернулся к Ноку.
— Ну…э…, — промямлил гном, — В общем, это все Колдун. Он оживил дружище Орна, а потом мы встретили в Очарованном лесу вёльву, и она велела никому о нем не говорить. И Колдун тоже велел помалкивать. Вот мы и… А Элиа — он сам догадался, я не виноват.
— Ну, да, Колдун, — с иронией усмехнулся Вернигор, согласно покачивая головой, — Как это удобно, что он заснул, и можно все свалить на него, — он перевел взгляд на демона, которого Кадо пытался подвести обратно к костру, — А ведь я знал! То есть догадывался. Не может эльф есть с таким аппетитом и курить трубку.
Орн смущенно пожал плечами.
— Нок сказал правду, я не мог открыться никому, даже друзьям. Ты вправе сердится, Вернигор.
Вернигор рассмеялся.
— А кто сказал, что я сержусь?
Наблюдая за происходящим, Вед и Евглен с недоумением переглянулись.
— Насколько я понял, — проговорил Ронф, подходя к молодым воинам Крылатого Льва и протискиваясь в серединку между ними, — Он у них вроде как помер, а потом по-тихому ожил, но они об этом не знали. А теперь вот встретились и очень радуются.
— Ну, тогда, ладно, — молвил Евглен, а Вед глубокомысленно почесал в затылке.
В десятом часу вечера маленький отряд всадников и повозка, запряженная белыми пони, выехали из дремучего леса на вершину холма. У его подножья, обрамленная с одной стороны лесом, с другой горами, лежала долина. На дне долины по обоим берегам замерзшей на зиму реки раскинулся город, построенный из розового камня. Его огни ярко светились в темноте. Чуть в стороне от Восточных ворот города у самого берега возвышался дворец с жемчужного цвета островерхими башнями. На их шпилях покачивали хвостами флюгера в виде драконов. У путников вырвался вздох облегчения. Они добрались до цели своего долгого и опасного путешествия.
ВО ДВОРЦЕ ЧАРОДЕЕВ
Песок в верхней колбе часов стремительно убывал, высыпаясь сквозь отверстие в колбу нижнюю. Большие песочные часы стояли на камине в круглом кабинете Верховного Чародея. Царица сидела на подлокотнике дивана и не спускала с часов глаз. Вот уже почти пять минут находившийся с ней в кабинете Верховный Чародей не произносил ни слова и глядел в одну точку. Заложив руки за спину и наклонившись вперед, Агенор стоял перед треножником и, не отрываясь, смотрел в медный котел, висевший над огнем. На поверхности воды плавали травы, из которых было сварено волшебное снадобье. Оно кипело в котле, наполняя комнату терпким благоуханием. В серединке котла поверхность жидкости была ровной, как зеркало, и отображала странную картину. В котле видно было небо и солнце, стоящее в зените. На солнечный диск медленно наползала черная тень.