Забытая история
Шрифт:
– Девятнадцать.
– Тем более! В этом возрасте девушки особенно ранимы…
Мы еще некоторое время говорили о женщинах. И как он научился понимать их?
– Лео, мне надо кое о чем попросить тебя.
– Да? – о чем он может просить меня? Я всего лишь пешка, пусть и очень ценная…
– Я знаю, химия отнимает много сил, но тебе было бы полезно подучить законодательство, может даже получить юридическое образование, - сказал мне дядя. – Мой наследник должен уметь постоять за себя…
Я был удивлен его просьбой:
– Наследник?
– Нет, только не он, - засмеялся дядя. – Я не могу ему доверить даже важные документы. Тем более семью…
– Но ты держишь его рядом с собой, в то же время отправляешь меня подальше…
– Лео, я делаю это для вашего блага. Алоиз неплохо выполняет поручения – и пусть выполняет. Лишь бы не начал снова раздавать интервью, - я понял, о чем говорит дядя: когда-то у нас были проблемы из-за болтливости моего двоюродного брата. – А ты должен стать самостоятельным. Я не знаю, чем закончится моя жизнь. Возможно, тебе придется защищать всех…
– Я понял, - «И как я раньше не подумал об этом?» - мне всегда казалось, что дяде льстит их внешнее сходство с Алоизом младшим, поэтому он и забыл нас. Дело оказалось в другом. – Будет сложно, но я постараюсь. Придется пойти работать…
– С деньгами проблем не будет. А с учебой ты справишься, - ответил на это дядя. – Геббельс сказал, что, не смотря на все его образования, рядом с тобой он чувствует себя школьником…
– Он преувеличивает.
– А мне кажется – недооценивает! И вот еще что: не лезь в политику, пока обстоятельства сами не попросят тебя об этом. Не исключено, что этого не случится. Будь в курсе, но не начинай политической карьеры. Хватит и меня…
– Меня никогда и не привлекала политика, - признался я. – Ставить опыты в лаборатории кажется мне намного интереснее…
– Вот и хорошо. Я не буду мешать тебе, или кому-то еще, делать то, что вам нравится. Ведь помню, что значит, идти против родных, - дядя помедлил.
– По сути, людям безразлична судьба даже самых близких людей. Все преследуют только свои цели…
Я был удивлен и шокирован:
– Что ты имеешь в виду? Ведь матери не может быть безразлична судьба ребенка…
– Родители хотят, чтобы дети добились того, чего не добились они сами. Мать, мечтавшая стать балериной, обязательно отведет дочь в школу балета. И часто им все равно, нравится ли это детям. Мой отец мечтал, что я стану чиновником. А я хотел рисовать. Так уж сложилась судьба, что мечта отца сбылась…
– Более чем! – заметил я.
– Вот видишь. Но я ловлю себя на мысли, что с радостью поменяюсь судьбой с уличным художником. Да, политика мне нравится, но это – не цель моей жизни. А пути назад, увы, нет. Учитывай это, когда выбираешь свой путь. Жизнь одна, - он на секунду замолчал.
– Гели мечтала о славе, хотела стать оперной певицей. Я дал ей шанс, хотя таланта у нее было недостаточно. Но она была счастлива…
– Моей сестре повезло с мужем, - сказал я в очередной раз. Я часто говорил дяде об этом: он все еще винил себя в смерти Гели.
– Твоей будущей жене повезет не меньше, - дядя пожал мне руку. – Я еще раз поздравляю тебя, мой мальчик. Ты мне почти
Рекомендую перед прочтением включить музыку Найтвиш “Angels falls first” Написано было именно под нее
Ева:
Я сжала в руке холодную рукоятку пистолета. Села на край кровати, и прицелилась себе в висок. Но на курок нажать не решилась: я не хотела умирать.
Я опустила пистолет, и посмотрела на портрет, висевший на стене. Ангелика. Любимая всеми, и настолько ненавистная мне:
– Что же ты делаешь со мной? – прошептала я, глядя на портрет. – Тебя уже нет, а он все же принадлежит тебе. Почему ты не хочешь отпустить его?
Вспомнилось, как Вольф просил меня помочь выбрать подарок для Гели. И я помогала, хотя у самой сердце разрывалось от боли: уже тогда я любила его больше жизни. Но он не замечал этого: все его мысли были заняты ею. Она, и только была нужна ему. А я была одной из многих…
– Что тебе нужно? Что? – слезы текли из моих глаз. – Ты сделала меня своей копией. Ты подчинила его. Что еще? Ты хочешь моей смерти?
Не помня себя, произнесла я.
Я понимала, что эта девушка никогда бы не пожелала мне умереть, но в тот момент мне казалось именно так.
Сегодня Вольф избил меня за то, что я приказала убрать этот портрет. И вот, она снова здесь. Любимая, ушедшая навсегда. А будет ли он также скорбеть обо мне? Не сомневаюсь, что Гели он и пальцем не тронул. А меня избивал, и уже не в первый раз из-за нее.
Поводом недавнего избиения было то, что я надела браслет, некогда принадлежавший Ангелике. Он кричал, что это его память, и что я не имею права прикасаться к этим вещам. А вечером подарил этот браслет своей гостье…
Я приставила пистолет к груди. На секунду задумавшись, я отвела локоть в сторону: только так можно было получить ранение, похожее на то, что было у Ангелики. Может так Вольф поймет, что к чему? В тот момент я не думала, что мне это уже никак не поможет.
– Ты добилась своего, - прошептала я, нажав на курок.
Наверное, я потеряла сознание.
Мысленно я переместилась на пол года назад. В день, когда Гели нашли мертвой в ее комнате.
Вольф не знал, что это я приводила Гели в порядок. Я придумала одеть ее в длинное вечернее платье: ничего более подходящего мы не нашли. Ее тело было в ужасном состоянии, кровь было просто невозможно отмыть, а синяки и ссадины невозможно скрыть с помощью косметики.
Я достала из шкафа жакет, подходящий под платье:
– Оденем и это. Здесь длинный рукав, никто не увидит ее рук. А ее ладони выглядят нормально…
Только что при помощи перекиси я отмыла ее руки от крови. Пришло время заняться лицом.
Женщины, помогавшие мне, накрасили ее и уложили ей волосы.
– Она носила другую прическу, - заметила я.
– Какая разница?
– Большая. Она должна быть такой же, как и при жизни. И косметики слишком много… - я села на кровать и взяла руку Гели в свою. – Хотя, пусть решает мистер Вольф. Оставьте нас…