Забытая история
Шрифт:
– Хотите попрощаться? Ваше право, - мои помощницы вышли.
Я держала ее за руку, как будто это что-то могло изменить. Сейчас я чувствовала себя виноватой в смерти Гели.
– Гели, прости. Я не хотела, чтобы все вот так закончилось, - обратилась я к ней. – Я мечтала, что ты бросишь его, уедешь. Но не желала тебе смерти. Ты веришь мне, Гели?
Я коснулась ее лица. Как же странно было видеть ее накрашенной. Ведь Гели совсем не пользовалась косметикой…
Хотя пудра не помешает. А помада почти не заметна…
А у нее очень
Почему я не замечала этого раньше? Почему не стала ее другом? Я гналась за своим счастьем, но на чужой беде счастья не построить.
– Прости, Гели, прости за то, что не поняла тебя. За то, что мечтала, как тебя не станет!
– я обняла ее. – Я была ужасно неправа. Ты ведь простишь меня, глупую?
Я прижалась к ней, как будто она еще могла что-то почувствовать.
«Я должна была понять тебя! Гели, ты замечательный человечек! А я, глупая, не поняла этого! Это ужасная ошибка, то, что произошло!» - я мысленно говорила с ней. И, казалось, надеялась на ответ…
– Фройляйн Ева, мистер Вольф приехал…
– Да, конечно, - я встала и вышла из комнаты. Служанка позвала меня к себе в комнату и позволила немного побыть одной, прийти в себя…
Вот так, я просила прощения, а теперь ненавижу ее. Только потому, что из нее сделали святую. Я понимаю, что Гели не в чем не виновата, но ничего не могу с собой поделать.
И как только ей удавалось так нравится людям? Ее любили практически все. А меня не любит никто. Даже Вольф остается со мной только потому, что видит ее во мне…
Черный туннель.
Я шла вперед, к свету, но светлая точка становилась все дальше. Порой казалось, что точка – не конец пути, а просто луна, каким-то чудом оказавшаяся здесь. Вокруг меня ходили люди, некоторые даже задевали меня. Но я с трудом различала их силуэты.
Я чувствовала, что иду по холодным камням. Чувствовала холодный ветер, и старалась закутаться в свою черную одежду. Я не видела ничего, но тело подсказало, что на мне черное платье.
Человеческие силуэты…
Нет, они были того же цвета, что и темнота. Лишь контуры людей, как будто нарисованные светом. Словно художник обвел их тонким солнечным грифелем, а после отпустил. Но их контуры, сотни маленьких лучиков, из которых они состояли, не освещали путь.
Я взглянула на свои руки. Тот же контур, и больше ничего. Пустота вокруг, пустота в нем…
Становилось все холоднее. Холод, подобный страху… или же страх, подобный холоду? Я шла вперед, неизвестно зачем. Теперь силуэты вокруг не были равнодушными. Казалось, они мечтают причинить мне боль…
Я ненавидела их. И они относились ко мне так же. Но что я могла сделать…
Секунда – и все поменялось. Все вокруг залило теплым светом. Мне вдруг показалось, что я вернулась в детство, что любящая мама обняла меня. Но со мной была не мама…
Как
– Гели… - еле слышно прошептала я.
– Не бойся, пока я рядом, тебя не тронут, - я не могла видеть ее, но чувств было достаточно. В тот момент мы словно были одним целым. – Ты не должна быть здесь…
– Я больше не могу…
– Это не твой путь, Ева. Не сейчас. Ты ведь не хочешь остаться здесь?
– Мне больше незачем жить…
– Тебе кажется, - я вдруг поняла, что она улыбается. – Ты сильная. Не приходи сюда пока. Тебе еще рано…
– Что мне делать? – прошептала я.
– То, что не смогла сделать я. Мы больше не соперницы…
– Прости. Я люблю его…
– Я тоже. Не сдавайся. Я всегда буду рядом…
Меня привели в сознание.
Врачи суетились вокруг меня, как будто я была очень важным человеком. Они спасали мне жизнь, но жить я не хотела…
Я хотела счастья. Простого женского счастья: любить и быть любимой. Но он никогда не сможет полюбить меня. Я заняла чужое место. Но теперь я не имею права уйти. Выбор был сделан, и назад пути нет…
Порой я думала, что придумала все. Но одно чувство не покидало меня: я знала, она простила меня. И не стала бы возражать…
========== Это конец. ==========
Хоть жить порою не хотелось,
Но все ж за жизнь цеплялись вы.
Все было в ней, и страх, и смелость,
И близок уж конец. Увы.
1944 год.
Я рассматривал странный подарок, переданный мне одним из заключенных лагеря. Заключенный этот был знаменитым доктором, но оказался весьма ненадежным. Я приказал запереть его в лагерь, а он надеялся на свободу.
Подарком этим была кукла. На вид очень милая игрушка, превосходной работы. У куклы были даже ноготки.
Но я знал кое-что об этой кукле, и поэтому ненавидел игрушку.
Кукла была сделана из детей, убитых в том лагере. Все, вплоть до крошечных зубок, было взято от маленьких деток. Ее каштановые волосы когда-то принадлежали маленькой девочке, ее ноготки росли на маленькой ручке ребенка. Даже тело куклы было сшито из кожи! Сшито, и прикрыто дорогой одеждой: только она и была кукольной.
– Ну что ты смотришь на меня, чудовище? – обратился я к кукле.
Только что я приказал расстрелять того врача. Да, я позволял уничтожать детей, не прошедших экспертизу. Но использовать так их тела – нет. Но это было еще не самое худшее. Проблема была во мне.
Мастер назвал куклу Гретой.
Я уже почти не думал о том времени. В моей памяти осталась только Гели, и та иногда казалась мне хорошим сном, придуманным идеалом. А эта кукла разбудила воспоминания, старые чувства ожили. Я как будто снова пережил смерть Греты.