Забытое царство Согд

Самари Артур Камалович

– Ступай и поешь, ведь ты голоден.

Юноша низко поклонился и удалился. Сердце Фарангис забилось сильнее: «Неужели это отродье дэва осмелится на такое? Ведь я ясно возразила ему. Или он хочет испытать твердость моих слов?» Сайд стал что-то рассказывать. Царица ничего не могла понять. А он все говорил и говорил. Фарангис оказалась в замешательстве и молчала. Тогда Сайд встал и подошел к ней, усмехаясь. Вдруг он поднял ее, словно пушинку, на руки и бросил на ложе, придавив своим телом так, что Фарангис начала задыхаться. В ее глазах было лишь отвращение, и тут она плюнула ему в лицо. Его страстный пыл вмиг исчез, улыбка сошла с лица. Тогда резким движением царица свалила его на бок, а затем, вынув из лифа маленький кинжал, приставила его к горлу наместника. Сайд испугался, увидев в ее глазах решимость. «Да, будет глупо лишиться жизни на ложе, да еще и от руки женщины.

Весь халифат посмеется надо мной. Нужно смягчить ее гнев», – решил про себя Сайд, и его лицо снова расплылось в улыбке. Фарангис убрала блестящее лезвие, сошла с ложа и поправила на себе одежду. Затем указала наместнику рукой на дверь. Они вернулись в парадный зал, где продолжался пир. Арабы уже были сыты и вели между собой беседы, не слушая юного певца. Садясь на свое место, царица заметила косые взгляды своих приближенных и усмешки арабов. И тут она поняла, зачем в спальне наместник вел непонятный для нее разговор: он тянул время, чтобы как можно дольше оставаться с ней наедине. А тем временем остальные в зале будут думать, что между ними происходит близость. Царица была потрясена коварством врага. От гнева внутри нее все кипело. Фарангис взяла золотой кубок с шербетом, желая плеснуть его в мерзкое лицо этого чудовища, который все это время улыбался. От злости ее рука дрожала, и напиток стал проливаться через край. Но в последнее мгновение царица смогла унять гнев. Она понимала, что скандал может привести к гибели ее семьи и всей Бухары. Сейчас за нее заступятся придворные мужи и зарубят всех арабов. Но халиф не простит этого и двинет на город огромное войско. И чтобы успокоиться, царица велела служанке подать ей вина. Сайд же после плотной трапезы объявил, что им пора ехать, но прежде громко зачитал суру из Корана, и все арабы воздали славу Аллаху, произнеся: «Аминь». Гости спустились по лестнице на дворцовую площадь, где в саду все еще шло пиршество арабских охранников. Однако, завидев Сайда, все они повыскакивали со своих мест. Знатные мужи Бухары вышли проводить гостей и остановились на верхних ступеньках, но царицы среди них не было. Сайду подвели коня, и он тяжело взобрался на него. Затем процессия неспешно двинулась в сторону городских ворот. Город был так же пуст. Рядом с Саидом ехал Годар:

– Ну как, наместник Хорасана остался доволен?

– Да, мне здесь так понравилось, что на следующий год опять явлюсь сюда, – ответил Сайд и громко рассмеялся от своей шутки. Годар насторожился. Он не понял: то ли это сказано всерьез, то ли с умыслом.

Уже у городских ворот к наместнику подъехал один из его людей и сообщил, что часть их воинов пьяна. Сайд бросил взгляд на бухарского советника:

– Почему вы напоили моих людей этой мерзостью? Я же предупреждал вас, чтобы с дастарханов убрали кувшины с вином!

– Но твои люди требовали и даже стали угрожать.

– О, прости их, Аллах! Многие из них еще слабые мусульмане и нужно приглядывать за ними. Ничего, я накажу их верным способом: лишу их доли в добыче. Это вмиг образумит грешников.

На другой день царица с Годаром с башни крепостной стены наблюдали за тем, как враги покидали Бухару. Из их груди вырвался вздох облегчения. Но вскоре они заметили, что арабы двинулись не в сторону Джейхуна, как они говорили, а по самаркандской дороге.

– Выходит, они намерены побывать в Самарканде, – сказал Годар.

– Нужно предупредить соседей – направь туда гонца. Хорошо, если самаркандцы сумеют разбить войско арабов.

Теперь им стало ясно, зачем наместнику понадобились заложники. Они идут на Самарканде и боятся, что бухарцы могут ударить им в спину, когда там начнется сражение.

– Сайд весьма хитер, – заметил советник.

– Годар, ты должен кое-что знать… Поверь, когда я с этим подлым Саидом уединилась в спальне, между нами не было ничего постыдного.

– Я верю тебе, царица. Хотя дурным слухам гулять все равно не запретишь.

ЗА МЕСЯЦ ДО ПРИХОДА АРАБОВ Сколько дней шел по пустыне китаец Чжоу – он не знал. Ему было известно лишь одно: перед ним земли Согды. От безумной усталости он еле передвигал ноги. А еще ужасно хотелось пить, над головой нещадно палило солнце. Свой последний глоток воды посланник китайского императора сделал сегодня в полдень. А два дня назад Чжоу съел последнюю лепешку, поэтому сейчас в его животе урчало от голода. Впереди Чжоу ждала смерть. И все же он решил бороться до конца: кто знает, а вдруг за этим барханом – колодец или река? За 40 лет своей жизни, многие годы которой прошли в путешествиях, китаец не раз оказывался в шаге от смерти, но ему всегда везло. Наверное, потому, что Чжоу постоянно твердил себе: «Не сдавайся! Ты не имеешь права, тебя ждет его Величество!»

Путешественнику было известно, что в Согде есть большие города, но сейчас хотя бы добраться до села или пастухов. От усталости его качало из стороны в сторону, а сил с каждым часом становилось все меньше. Однако Чжоу опять повезло – к вечеру он вышел в степь, которая не казалась безжизненной. Кое-где даже виднелась зелень. И вдруг вдалеке он заметил обрыв. «Что это? – подумал Чжоу, еле волоча ноги. – Наверняка на дне его должна быть влага». Эта мысль придала силы китайцу. И когда он подошел поближе к обрыву, то увидел внизу широкую реку с мутными водами. «Должно быть, это Вахш (Амударья)», – решил Чжоу, и от радости по его иссохшим скулам потекли слезы. Чжоу шел вдоль обрыва в поисках спуска. Иногда ему хотелось броситься вниз, чтобы скорее очутиться у воды. Но это было опасно: он мог разбиться или утонуть. Прошло немало времени, пока он отыскал спуск к реке. У воды утомленный путник лег на камни и стал жадно пить. Утолив жажду, он растянулся на берегу и вмиг заснул. Лишь утром Чжоу пробудился от странного крика. Открыв глаза, он увидел трех тюрков на лошадях. Один из них стоял у его головы и внимательно разглядывал чужеземца. Чжоу догадался: это были пастухи.

– Кто ты будешь, откуда идешь? Или ты беглый раб? – спросил один из них.

– Я иду из очень дальней земли, ты не знаешь моей страны. Если отведешь меня к правителю Самарканда, то получишь за это щедрую награду.

Речь чужака поразила всех.

– Откуда тебе известен наш язык? – спросил старший кочевник с редкой бородкой, отец этого семейства.

– Я важный человек, верьте мне.

– Что-то не похоже, хотя кто его знает… А ну-ка, обыщи этого бродягу, может, в его карманах золото запрятано.

Младший сын, что стоял рядом, хотел снять с чужака истрепанный шелковый кафтан. Однако Чжоу, оттолкнув его, сам снял кафтан и протянул его молодому кочевнику, который затем обыскал его карманы. В них ничего, кроме деревянного футляра с тонкой росписью, не оказалось.

– Будьте осторожны, – предупредил Чжоу, – это письмо для вашего правителя. Я сам открою его.

Чжоу раскрыл футляр сбоку, вынул оттуда свернутый лист исписанной бумаги и передал его юноше. Тот протянул письмо отцу. Кочевник не умел читать и сразу вернул его хозяину, а затем произнес:

– Вот что мы сделаем с чужаком – продадим его на базаре Бухары, потому что он наш пленник. А письмо сами доставим ишхиду* Самарканда и получим вознаграждение. Так у нас будет двойная выгода.

– Отец, а вы все умно придумали, – сказал старший сын.

Китаец слушал их разговор с улыбкой и спросил:

– Когда вы доставите письмо в Самарканд, то царь спросит, где хозяин данного послания? Что вы ему ответите? Ведь он пожелает вести со мной беседу.

Слова чужеземца заставили их призадуматься, и тогда пожилой кочевник согласился:

– Ладно, я отвезу тебя в Самарканд, хотя это и далеко. Со мной поедут два моих сына. Бумага будет у меня ты получишь ее, когда мы явимся во дворец.

– Согласен, – ответил Чжоу, – но прежде дайте мне что-нибудь из еды. Я не ел уже несколько дней…

– Дайте ему сыра и хлеба, а вечером приготовим горячую пищу. А сколько мы получим от правителя Самарканда?

– Думаю, двадцать дирхемов.

– Я если царь не даст?

– Об этом я сам буду просить у ишхида.

– Это большие деньги.

Младший сын отдал свою лошадь чужеземцу, и отец дал ему наставление:

– Пока мы не воротимся, стадо будешь пасти один.

И они поскакали вдоль реки. По истечении четырех дней Чжоу с кочевниками добрались до стен Самарканда. По пути они слились с людьми, идущими в город. Это были крестьяне на ослах и арбах, пешие мужчины и женщины. Они миновали огромные ворота, где стражники в доспехах проводили Чжоу косыми взглядами, но не остановили. Должно быть, их удивил кафтан чужака. Так они очутились на многолюдных улицах столицы Согды. Прежде чем явиться во дворец, они зашли в какой-то дворик. Молодая хозяйка довольно быстро расстелила на суфе дастархан и подала им большое блюдо с пловом. Лишь от одного его вида глаза кочевников загорелись: такую вкусную еду готовили только в больших городах, где они редко бывали. Уже с полными животами, покачиваясь в седле, кочевники явились к воротам крепости. За ее высокими стенами был царский дворец. Их встретили человек десять охраны, чьи доспехи сверкали на солнце. Путники сошли с коней, и немолодой кочевник заговорил со стражниками по-тюркски, указывая рукой в сторону китайца: