Забытое царство Согд
Шрифт:
– Как далеко арабы от города? – первым делом осведомился Диваштич.
– Через три дня они уже будут стоять у стен Самарканда, – ответил царь и, опережая вопросы гостя, продолжил: – Как всегда, ты прибыл первым. Ты моя верная опора. Остальных пока нет.
– Не волнуйся, наши друзья-союзники не оставят нас в трудный час. А если они все же не явятся, то наши бесстрашные воины сами сломают хребет этим дэвам.
– Ты храбр, но этот враг очень силен. Своим числом арабы превосходят всех здешних кочевников. Им уже покорилось очень много земель, можно сказать, полмира. Бухара тоже уплатила пришельцам дань, но, думаю, это их ненадолго сдержит.
– Мы не станем платить этим разбойникам, а будем
– Не все так просто, – покачал головой Тархун. – Они подчинили себе весь Иран и золота у них столько, что могут создать самое сильное войско в мире. С ними следует вести себя разумно. Об этом мы еще поговорим. А теперь скажи, как поживает твоя жена Сарвиноз, как дети?
– Благодарствую за заботу, я получил от тебя снадобья и табиба. Постепенно недуг покидает тело моей супруги. Ноги ее уже окрепли и на земле стоят твердо, Сарвиноз гуляет в саду. А дети растут: все учатся у мобедов и мудрецов. Пришла пора выдать замуж и вторую дочку – вот ищем ей жениха царской крови.
– Да, будь мои сыновья старше, я без сомнения скрепил бы наш союз браком. Но они еще малы. А как твой наследник Фаридун?
– Я доволен им: тянется к знаниям, благочестив, почитает старших и любит скачки, а также метко стреляет из лука и обучается владению мечом. А теперь я хочу представить тебе моего помощника Утегина, – сказал Диваштич и махнул рукой помощнику. – Он самый отважный воин Панча. А еще он племянник тюркского царя Чача, он взял в жены мою племянницу Дугдгонча, и в знак уважения к супругу она взяла себе еще и тюркское имя – Чата.
– Я тоже взял согдийское имя, – сказал Утегин.
– Верно поступаете, что крепите связи с тюрками: они верные люди и на них можно положиться.
На следующее утро к стенам Самарканда подошло войско из Несефа (Карши). В тронном зале, где уже находились правители Панча, Рабинджана (Каттакурган), Баркента и Иштыхана, Тархун встретил правителя этого города. Как и все правители, он являлся богатым дихканом и владел обширными землями. После сердечных объятий царь указал ему на место в ряду других и сам опустился на трон. В душе Тархун испытал большое облегчение, хотя у согдийцев по-прежнему недоставало сил. Он сказал:– Царица Фарангис сообщила мне, что арабы пришли только для грабежа. Их войска совсем рядом и, возможно, завтра будут здесь. Что ты думаешь об этом? – обратился царь к новоприбывшему союзнику.
– Мой царь, нас еще мало и нам нельзя вступать в бой. Так ма только погубим своих людей.
– Об этом я тоже думал. Я не желаю напрасной смерти людей Согда. И вот что решил. Если к завтрашнему дню сюда не явятся войска из Кеша (Шахрисабз) и Субаха, то нам придется договариваться с врагом о выплате дани. Но скажу честно: в этом году из-за засухи наша казна оскудела. Сами знаете, что воды в Зеравшане было мало. А дань они затребуют большую, поэтому отступные лягут на всех нас тяжким бременем. Так что, братья мои, помолимся за удачу, за победу. Городские храмы сегодня полны народу – они тоже молятся, а мы сделаем это здесь.
И они прошли в парадный зал, где вдоль стен стояли статуи авестийских божеств, а в центре возвышался круглый резной алтарь, в ложбине которого горел костер. Рядом с алтарем в белых одеяниях стояли двое жрецов, которые время от времени подкидывали в огонь ветки сандала. Нижние половины их лиц были прикрыты белыми повязками, чтобы они своим нечистым дыханием случайно не осквернили священный огонь. Завидев гостей, жрецы отошли к боковой двери. Прежде– Наш совет будет недолгим, – начал он. – Хвала великому Ормузду, что услышал нашу мольбу и вовремя прислал правителя Кеша и других союзников. Еще утром я был готов отправить своего советника к арабам, чтобы известить их о том, что мы готовы платить дань. Теперь нас стало больше. И хотя числом враг превосходит, но даже с таким количеством отважных воинов можно победить. Что скажет совет? Начнем с почтенного Гурека.
С места поднялся военный советник Согда, брат царя.– Я за бой, пусть враги знают, что согдийцы так просто не сдаются.
– За бой! – воскликнул с места молодой дихкан Джамшид, облаченный в доспехи. – Пусть знают, что мы не трусы.
Другой дихкан добавил:– Неспроста на нашем гербе изображен лев. Мы все из этого рода.
Однако ихшид предостерег их:– Вы молодые, и сильно не горячитесь. Знайте, осторожность – это не трусость. Что скажут наши купцы и мудрецы?
Верховный мобед, седой и в белом хитоне до земли, встал и заговорил глухим голосом:– Без сомнений, я за бой против этих дэвов. В Иране они разрушили несколько храмов. То же самое случится и у нас. Лучше славная гибель, чем потеря веры в могучего Заратуштру.
Одобрительный гул пронесся по рядам собравшихся. Казалось, все желали одного: скорейшего сражения. Но тут слово дали богатому купцу Авладу:– А если враг окажется сильнее и одолеет нас, ведь арабов больше? Давайте не будем спешить. Я предлагаю дать им золото, и пусть эти разбойники убираются прочь. А вот в следующий раз мы призовем на помощь тюрков из Чача и Ферганы.
Некоторые богатые купцы согласились с ним, так как боялись, что враги разорят их, если войдут в город. Хотя в душе Тархун был на стороне осторожных купцов, но он не желал идти против воли согдийского совета – в этой войне ихшид мог лишиться своего венца. Поэтому он завершил собрание такими словами:– Большинство за сражение – так тому и быть. Я сам поведу войско, а во главе самаркандцев встанет Гурек. Да поможет нам великий Ормузд!
БИТВА 30-тысячное войско, состоящее из пеших и конных воинов, во главе с Тархуном двинулось по бухарской дороге. Жители селений выбегали из своих домов, восклицая: «Неужели опять война?!», и со страхом в глазах провожали своих защитников. На прощание каждый из них шептал молитву: «Яви нам удачу, за победу». Некоторые женщины недоумевали: