Забытые генералы 1812 года. Книга вторая. Генерал-шпион, или Жизнь графа Витта
Шрифт:
Впрочем, изредка, Витт называл Каролину не «моей Софией», а иначе, но тоже весьма комплиментарно: «Вторая Розалия».
Всё дело в том, что полный набор имён Собаньской был таков: «Каролина Розалия Текла». Говоря «Вторая Розалия», Витт довольно-таки прямо намекал на то, что Собаньская оказалась вернейшей ученицей «страшной тётушки» – графини Розалии Ржевусской, бывшей не только обворожительной хозяйкой знаменитого венского салона, но ещё и агентом российского императора.
Собаньская же называла Витта неизменно (даже в постели, по слухам) – «друг мой Янек».
Хочу ещё заметить, что своих поклонников, любовников
Собаньская – «одна из самых опасных женщин», по словам наполеоновского маршала Мармона – сумела выгодно пристроить младшую сестру свою Паулину, такую же бесприданницу, как и она сама.
Каролина нашла для сестрицы выгодную партию в лице одесского негоцианта Ивана Ризнича, торговавшего зерном и заодно заведовавшего Итальянскою оперой (впоследствии он разорился и переквалифицировался в киевского банкира).
Ризнич был счастлив, заполучив в жёны настоящую польскую аристократку, и в знак особой своей благодарности предоставлял множество раз Каролине свой особняк на Херсонской улице. И та фактически превратила особняк Ризнича в филиал своего блистательного салона, устраивая там грандиозные приёмы, которые, несмотря на позицию местных великосветских дам, были украшением одесской жизни. Ну, и Витт был в высшей степени доволен.
Наиболее торжественные, наиболее церемониальные вечера, проходили именно на Херсонской улице. Туда Каролина на свои музыкальные концерты приглашала саму губернаторшу, и чванная Елизавета Ксаверьевна Воронцова, как миленькая, являлась. Кстати, прежнему губернатору графу Ланжерону строгая жена его категорически запретила посещать салон Собаньской. Ну вот Ланжерон в результате и потерял своё место. Да, манкировать роскошной Каролиной и её покровителем не стоило.
Активнейшая салонная деятельность Собаньской, как видно, финансировалась за счёт средств южных военных поселений, подведомственных графу Витту. Причём, Иван Осипович отнюдь не был склонен к благотворительности: он думал только о безопасности Российской империи.
Конечно, гости вовсю развлекались и отдавались интереснейшим собеседованиям, а хозяйка при этом работала: слушала, да выспрашивала. Витт в большинстве случаев оставался ею доволен и отваливал тогда ещё деньжат. Был он при больших средствах, но зря ими не разбрасывался.
Иван Осипович частенько и сам появлялся на приёмах у Собаньской. Живой, пылкий, необычайно стремительный, мастер лёгкого, игривого, двусмысленного, но зато искромётного разговора, он очень бывал к месту на салонных игрищах, устраиваемых его наложницею и верным агентом.
Когда же Витт по каким-либо причинам не мог явиться, то непременно присылал своих адъютантов – Чирковича и Бунакова. Они потом давали ему свои отчёты.
Интересно, что Каролина с обоими этими адъютантами находилась в любовной связи (за Чирковича она впоследствии вышла замуж), причём по наущению никого иного, как прямого своего покровителя.
Витт хотел, чтобы Каролина узнавала у его адъютантов об их действительных настроениях, убеждениях, и об их истинном отношении к нему, Витту и к государю. Со всем этим Каролина превосходно справлялась. Узнавала.
Так что салон Собаньской, со всеми
Все подозрительные в политическом отношении личности, появлявшиеся в Одессе, становились гостями Каролины и её обязательными жертвами. Буквально ни один не смог устоять пред её чарами.
Между прочим, довольно часто посещал утренние и вечерние собрания у Собаньской граф Александр Потоцкий, брат Витта по матери его.
Судя по всему, Александру Потоцкому ужасно нравилась и сама Каролина (таял пред нею, как свечка) и всё, что она устраивала у себя. Сам же он был блестящим собеседником и тоже пришёлся ко двору.
Собаньская беседовала с ним подолгу и в самой разной обстановке – от парадной залы до своего будуара. Она осталась чрезвычайно довольна графом: он сообщил массу такого, что должно было в высшей степени заинтересовать графа. Оказалось, что Потоцкий ненавидит государя Александра Павловича, скорбит о том, что родина его потеряла независимость свою и т. д.
Каролина обо всём сообщила Витту, и её прогноз совершенно оправдался – впоследствии Александр Потоцкий участвовал в польском восстании 1830-31 годов, бежал за пределы российской империи, и все громадные имения его были конфискованы.
Вот поразительно яркий мемуарный фрагмент, довольно точно, судя по всему, рисующий исключительное положение Каролины в одесском обществе и в целом в Новороссийском крае: «Мне случалось видеть в гостиных, как, не обращая внимания и на строгие взгляды, и глухо шумящий женский ропот негодования, с поднятой головой она быстро шла мимо всех прямо не к последнему месту, на которое садилась, ну право, как бы королева на трон. Много в этом случае помогали ей необыкновенная смелость (ныне я назвал бы это наглостию) и высокое светское образование».
Приложение: Письма и записки Каролины Собаньской к графу Ивану Витту
Из Одессы – в Вознесенск
1823–1825 годы
Янек, любимый мой!
Ты и представить себе не можешь, кто вчера заглянул на вечернее собрание моего салона!
Сам полковник Пестель пожаловал! Собственною персоною. Я была и изумлена и счастлива. В самом деле, удача редкостная, как мне кажется.
Привёл Пестеля граф Густав Олизар, стихотворец, политикан и чрезвычайно усердный посетитель моих вечеров, и, наконец, с некоторых пор мой поклонник.
Полковник, ничуть не таясь, тут же стал клеймить российского императора нынешнего. Представляешь?
Речи его были гневны, неприкрыты, и тем страшны, но при этом совершенно спокойны. Это было или безрассудство или тщательно продуманной провокациею. Подозреваю всё же последнее.
Пестель, как известно, всегда действует только по плану, и никогда по наитию. Но зачем ему тогда вдруг понадобилось при всех государя хаять? Он ведь не поляк, несущийся, словно закусивший удила конь, а немец, знающий лишь одну магию – магию расчета. Или полковник решил, что в моём салоне он находится среди своих? О! Это было бы весьма и весьма соблазнительно – как полагаешь?