Забытые имена (сборник)
Шрифт:
Если мне удастся настолько приручить мамонта, что он станет ходить в упряжке, можно пытаться преодолеть мертвые пространства, отделяющие нас от территории кочевий эскимосов. А может быть, нам повезет, и мы встретим одну из полярных экспедиций, которых, вероятно, становится больше с каждым годом… Кто знает?
Остаток зимы я провел, заканчивая постройку саней и обдумывая, как лучше снабдить всем необходимым предстоящую вылазку в большой мир. Запасти и взять с собою провизию для людей было самым легким делом. Но как быть с питанием мамонта, поедавшего пищи во много раз больше, чем все мы, вместе взятые? Ведь мамонт
Во время этих горячих приготовлений наступил день, бледный, робкий, который медленно разгорался и за две недели еле заметно поднял температуру воздуха. Я работал яростно. Помимо всего, надо было втолковывать моим сожителям, что есть средство, спастись на случай, если новые события создадут прямую угрозу нашему существованию.
Женщин, в том числе и старуху, мне удалось убедить довольно легко, но мужчины и слышать не хотели, чтобы покинуть землю предков. Особенно сердился Авах, доходивший в спорах до неистовства.
Солнце поднималось все выше над горизонтом. Наступала полярная весна. За пределами нашей долины по-прежнему расстилалась безотрадная мерзлая пустыня. Со времени землетрясения она стала видна через большую брешь, образовавшуюся на месте упавших скал. Через эту брешь порой врывалась струя ледяного ветра и сильно понижала температуру нашего райского убежища. Только тогда я установил, что наш оазис согревался дыханием земли, теплота исходила из почвы, а не из воздуха.
С помощью женщин я, как умел, растил дикую пшеницу. Мы сеяли семена в рыхлую почву и удаляли все сорняки. Словом, скорее это был огород, чем пашня.
Никаких колебаний земли больше не наблюдалось, и я стал успокаиваться.
Наступило лето. Наш посев был удачен. К концу мая бесчисленные колосья пшеницы радовали взор. Немало труда стоило уберечь наш урожай от лакомок мамонтов и диких травоядных. Несмотря на охрану, они потравили изрядную часть урожая. К счастью, оказалось, что другие травы, которые они охотно ели, в этом году выросли далеко от пшеничных участков, и набеги прекратились.
Успешно продвигалось и обучение мамонта. Гигант уже позволял надевать на себя упряжь, и мы с ним сделали несколько пробных выездов на санях в ледяную пустыню. Мамонт без труда тащил мое грубое, громоздкое сооружение и казался неутомимым.
Сперва Авах и Ванаванум неприязненно взирали на новый вид моей деятельности, она казалась им нарушением древних обычаев предков и не сулила ничего хорошего. Приходилось изобретать все новые доводы в пользу моей работы и без конца ссылаться на изображение человека верхом на мамонте. У них была весьма примитивная логика и никакого воображения. Поэтому я легко разбивал все их возражения, тем более что непривычка думать и быстро соображать приводила обоих к молчанию. Они ощущали вокруг присутствие враждебных сил и в минуты просветления соглашались, что следует подумать о способах спасения перед грядущей катастрофой. А женщины, еще раньше усвоившие эту истину, беспрестанно твердили
Однажды, когда я вернулся из особо длительного выезда, Авах встретил меня весьма враждебно.
— Алгла хочет уморить мамонта? — прорычал он. По его тону я понял, что он вызывает меня на ссору. В руке у него был каменный топор. Он мрачно, исподлобья наблюдал за мною, готовый сорваться из-за любого пустяка.
— Не Алгла собирается умертвить мамонта, — ответил я самым ласковым тоном. — Земля разверзнется и погребет и его и всех нас.
Он упрямо потряс головой.
— Дети Мамонта умрут, если Алгла убьет мамонта. Белая равнина — наш враг… Никогда наши предки не бывали там!
Ах, вот он, новый сильный довод! Я спросил у Ванаванума:
— Разве дети Мамонта не владели раньше пространствами куда большими, чем эта долина?
И Ванаванум торжественно подтвердил:
— Они владели пространством в десять раз большим.
— Значит, — подхватил я, — они охотились там. Они грелись в лучах солнца. За этими белыми равнинами есть другие земли, там зеленеет трава и растут деревья. И там, именно там жили раньше дети Мамонта. Их потомки должны вновь получить эти земли и стать многочисленным и сильным племенем.
Ванаванум задумался, Авах смутился.
— Алгла прав, — твердо заявила Туанхо. — Есть земли, где живут другие звери, подобные тем, чьи изображения высечены на стенах пещер.
Она хорошо придумала; я немедленно подхватил ее мысль:
— Я видел своими глазами бесчисленные стада этих животных. Разве Авах и Ванаванум не хотят охотиться так, как охотились их предки?
Ванаванум одобрительно закивал, он начал сдаваться. Гнев Аваха прошел. Я заронил в его сознание интересную мысль, но понадобилось немало времени, чтобы он смог ее оценить. Пока же он был обезоружен.
В июне Туанхо произвела на свет мальчика чистой доисторической расы, а Намха — девочку, в жилах которой смешалась кровь первобытных и современных людей.
В конце июля мы сняли обильный урожай пшеницы, часть отложили в запас, другую оставили для потребления и новых посевов.
Наша жизнь была исполнена радости больше чем когда-либо: мамонты были снабжены в изобилии. Используя опыт первых выездов, я усовершенствовал сани. Молчаливый Авах больше не чинил мне препятствий, он просто не хотел замечать моих начинаний. Однако о путешествии незачем было думать, если новые землетрясения не вынудят нас к этому. Я мог бы пуститься в путь и в одиночку, но это было бы попросту предательством: я обожал свою дочку, любил Намха и очень привязался к остальным.
С приближением полярной ночи отъезд становился все более затруднительным, но к концу августа нам стала грозить новая беда: в наше убежище стали проникать полярные звери.
Однажды мы с Авахом и Ванаванумом бродили около обвала, где в этом году выросло особенно много грибов и съедобных корней. Пока мы их собирали, послышалось громкое рычание и показались два белых медведя. Увидя людей, они остановились, может быть не менее нас удивленные этой встречей.
Во всяком случае, Авах и Ванаванум были очень удивлены. Белые медведи появлялись вблизи оазиса крайне редко и никогда еще не проникали в долину, где жили люди. Те, что год назад преследовали меня и убежали от мамонта, больше не возвращались.