Забытые заживо
Шрифт:
И последнее, что он слышал, были чавкающие, словно уходящие вверх, звуки…
Звуки.
«Питер…» – прошептал Макаров, и ему казалось, что падение это не закончится никогда…
Он летел с сумасшедшей скоростью навстречу двум сияющим огням…
Свет фар, визг тормозов, взрыв ветрового стекла и решетка «Ауди», отлетающая в сторону, словно запущенная рукой великана. Удар – и согнувшийся от столкновения с ним лица руль. Лица самого красивого в мире… самого обворожительного… самого… Скрежет скользящей на бешеной скорости крыши по асфальту… Сверкнувшая искра и вспышка… Мгновение тишины – резкий запах стертой до дисков
И в тот момент, когда ее не стало, над Калининградом появились первые золотые лучи восходящего августовского солнца…
– Наконец-то я наказан… – прошептали его окровавленные губы. – Кто следующий…
Глава 20
Проснувшись от внезапного внутреннего толчка, Дженни села и посмотрела вокруг. Ее резкое движение не осталось без внимания.
– Кошмары? Я тоже не могу спать… – отвернувшись от нее, Николай подкинул в костер ветку и посмотрел в темноту, в которой трудно было увидеть подступающий к берегу лес. – После того как ушли Макаров с доктором и пропал Левша, я жду чего-то еще более страшного. И каждую минуту мне кажется, что оно уже идет… – Он усмехнулся и снова посмотрел на женщину. – Странное дело. Я прошел войну, я видел то, что способно разрушить любую психику. Мне казалось, что я уже ничего не боюсь. А вот сейчас я стал бояться темноты…
Дженни протянула руку и поправила воротник Питера. Он спал, прижавшись к Берте, а та лежала, приоткрыв рот, опустив безвольную руку ему на плечо.
Знал бы этот парень, что творится в джунглях…
Растерев лицо, Дженни встала и направилась к воде. Зашла в море по колено, умылась.
– Я могу посидеть с тобой, – сказала она, сев рядом и разглядывая мечущиеся языки пламени.
– Если это подвиг, тогда не нужно.
– Нет, я просто не могу спать.
Он внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь определить, не хочет ли она спать именно так, как не хочет он.
– Ты чего-то ждешь, да?
Муж Маши заворочался и что-то невнятно пробурчал. Пошарил рукой, нашел жену и, успокоившись, снова подложил ладонь под щеку.
– Вот кому можно позавидовать, – с завистью прошептал мужчина.
– Как вас зовут? Я знаю здесь уже всех, кроме вас.
– У меня простое русское имя – Николай. Я уже говорил…
– Тогда, быть может, вы чудотворец? У вас, у русских, есть, кажется, такой святой.
– Ну-у, миссис Дженни!.. – Он даже порозовел от неловкости. – Святости во мне…
– Мисс, – машинально поправила она.
– Моей волшебной силы хватит лишь на то, чтобы горел костер. И то благодаря веткам, которые собрали дети.
– Вы не похожи на своего друга, – сказала, улыбаясь, Дженни.
Николай пожал плечами, опустил взгляд, и она как следует рассмотрела его. В юношестве этот парень, скорее всего, имел золотистые, вьющиеся волосы, и о его щеки можно было обжечься. На морозе он всегда выглядел румяным, и глаза его, озорные и чуть раскосые, могли внушить что угодно – смех, доверие, но только не страх. Прошли годы, думала Дженни, и он изменился. Розовые завитушки сошли на нет, отцвели и завяли. И сейчас парень вынужден стричься очень коротко, чтобы скрыть лысину. Но еще остался румянец, и он не пропадал ни днем, ни ночью – Дженни это видела. Хотя чему тут удивляться. Днем палит солнце, ночью все у костра…
– Друзья и не должны быть похожи. Смысл дружбы в уравновешивании отрицательных качеств одного положительными свойствами другого.
– Где вы научились так хорошо говорить по-английски?
Он помолчал, задумчиво глядя в
– Два года работы со мной репетитора не прошли бесследно. Мы с Борей собирались уезжать в США. Собственно, почему собирались, уехали… – Он улыбнулся, и тени костра превратили его лицо в нелепую маску. – Я все никак не могу привыкнуть. Пять лет назад мы начали бизнес, и до зимы этого года он процветал. А потом – кризис. Обвал рынка. Мы продали активы и уехали в Штаты. Сейчас пытаемся налаживать дело там… Пытались, – поправился он. – Как бы то ни было, заработанных денег нам хватит, чтобы чувствовать себя, как говорят в рекламе, защищенными.
Сказав это, он искоса бросил взгляд в темноту.
– Проклятый лес.
– Николай, вы хорошо помните свою жизнь? – спросила Дженни.
Тот уставился на нее измученным взглядом.
– Что?
– Жизнь, – терпеливо повторила Дженни. – Бывало ли с вами такое, чтобы вы… – она задумалась, непроизвольно делая пассы руками, – чтобы вам казалось, что вы живете не своей жизнью?
Николай забеспокоился.
– Дженни, мой репетитор хорош, но я был, наверное, не самым старательным учеником…
– Нет-нет, вы услышали и поняли сейчас именно то, что я сказала. К вам не приходило ощущение, что та жизнь, которую вы проживаете, всего лишь неудачная копия той, какая могла бы у вас быть? Я имею в виду, не видели ли вы себя со стороны, не были ли вам близки люди, которых вы знаете, но которые даже не подозревают о вашем существовании?
Отряхнув руки от песка, он опустил их на колени. Скрестивший ноги по-турецки, сейчас он был похож на впавшего в транс монаха.
– Ник?..
– Я понял, понял, – поспешил он с ответом. – Наконец-то понял, – и снова задумался. – Вы имеете в виду, что я мог идти по улице и увидеть, как я иду мимо и рядом со мной люди, которых я… – Он показал на себя: – Этот – я – не знаю?
– Вот именно.
Оба они повернули головы направо – там раздались вздохи и шуршание одежды.
– Господи, ваши разговоры вставляют покруче травы, – недовольно промычал Гламур через шляпу, лежавшую на его лице, и перевернулся на другой бок. Шляпа упала. Он не глядя нашарил ее и снова водрузил на голову.
Николай помотал головой.
– Вряд ли я составлю вам компанию для семинара на эту тему… – и он виновато улыбнулся.
Он успел сказать только это. Дженни показалось, что он хотел добавить еще что-то, но замолчал. Онемела и она, потому что в лесу, невидимом, покрытом могильным мраком лесу, раздался дикий рев – Дженни сразу узнала его, под этот рев она любовалась мужеством Левши. Рев сопровождали десятки яростных посвистываний, похожих на те, которые ей довелось слышать в дельфинарии Калифорнии. Треск сучьев, движение мощных тел, отчаянное рычание, переходящее в истошный вой, – все смешалось воедино, превратив берег в зрительный зал во время просмотра кинофильма, когда выключено изображение, но присутствует звук.
– Господи, господи, я больше не могу здесь оставаться!..
Придерживая рукой живот, Рита бросилась туда, где было больше света, – к Дженни и Николаю.
– Что там?!
Никто не хотел отвечать на этот вопрос.
Вскоре мощный утробный рев сменился обреченными рыками. А после раздался шум, напоминающий решающий штурм. А потом…
– Не могу, не могу это слышать! – раскачивалась девушка, закрывая ладошками уши.
Бледный как полотно Миша Гламур поднялся и выпрямился во весь рост. Не шевелясь, он смотрел в темноту, туда, где не более чем в двух десятках шагов, в лесу, слышались треск и хруст и эти кошмарные звуки.