Забытый император (Мария-Луиза – Наполеон)
Шрифт:
А на следующее утро Мария-Луиза председательствовала в Государственном совете. Завязался спор по какому-то незначительному вопросу. Чтобы восстановить порядок, императрица обратилась к великому канцлеру Камбасересу со словами:
– Господин Камбасерес, вам предоставляется честь привести нас к согласию по столь важному вопросу. Рассудите нас, так как вы первый болван Империи.
Реакция была настолько бурной, что императрице пришлось заглянуть в словарь.
Таким образом она узнала мнение императора о ее дорогом папочке и о том, что австрийский император отныне стал ее врагом.
Разумеется, это не могло ее обрадовать...
Минуло три года. Позади осталась война с Россией, которая,
Он призвал к себе брата, бывшего короля Испании Жозефа, недавно изгнанного оттуда, и приказал:
– Если я не вернусь из этого похода, позаботься об императрице и моем сыне. Если я одержу победу, то больше никогда не буду воевать. Война внушает мне отвращение. Все мои помыслы и дела будут направлены на благо моего народа...
Через несколько минут он вошел к императрице и сообщил:
– Дорогая, я отбываю в Витри-ле-Франсуа, чтобы остановить наступление противника. Теперь нам предстоит сражаться на французской земле.
– Когда же вы вернетесь? – прошептала Мария-Луиза, рыдая.
– Сие, дорогой друг, известно одному Богу! – невесело ответил Наполеон.
Поцеловав сына и крепко обняв жену, он поспешно вышел из комнаты.
Это была их последняя встреча...
Со своей армией, которая уменьшалась, как снег под солнцем, Наполеон отходил на юг, рискуя попасть в окружение и открыть путь на Париж.
Тогда он задумал следующий маневр: вновь повернуть на север, увлекая за собой врага и отводя его от столицы. Привыкнув делиться с женой всеми помыслами и замыслами, Наполеон отправил ей письмо, которое сыграло роковую роль в его дальнейшей судьбе:
«Друг мой, все последние дни я провел в седле. 20-го мы взяли Арси-сюр-Об, а в шесть часов вечера противник атаковал нас. Но в тот же день я выиграл сражение, а противная сторона потеряла 400 человек убитыми. Мы захватили два артиллерийских орудия и противник тоже – два. Итак, мы квиты. 21-го неприятельская армия перешла в наступление, чтобы обеспечить продвижение своих обозов по направлению к Бриену и к Бар-сюр-Об. Я принял решение идти к Марне, напасть на их коммуникации и отбросить неприятеля подальше от Парижа и Сен-Дизье. Прощай, друг мой. Поцелуй сына».
Даже не зашифровав письмо, Наполеон передал его с нарочным. А ведь обычно письма уходили тщательно зашифрованными...
«В тот день, – пишет Жюль Бертран, – Наполеон вел себя, как безумно влюбленный, которому необходимо посвятить обожаемую супругу в свои планы и тем самым как бы ощутить ее близость. Этот миг слабости, скорее всего, и погубил его».
Через несколько дней Мария-Луиза поинтересовалась у министра полиции герцога де Ровиго, есть ли какие-нибудь известия от императора.
– Нет, ваше величество, – ответил тот с поклоном.
– Вот как? – усмехнулась императрица. – Ну тогда я вам их сообщу. Я получила сегодня утром письмо.
– Но ведь курьера от его величества не было, – удивился герцог.
– Письмо от императора мне переслал маршал Блюхер, – пояснила Мария-Луиза. – Оно было найдено среди прочих писем у попавшего в плен курьера. Я с ужасом думаю о возможных последствиях. Император всегда зашифровывал свои письма, и они благополучно доходили до меня. И надо же, чтобы именно это, в котором император впервые сообщает мне о своих планах, оказалось незашифрованным и попало в руки неприятеля! Мне страшно, герцог...
Ей было чего опасаться. Письмо Наполеона, перехваченное союзниками, перевели Блюхеру, и он его прочел.
Теперь, зная тайные планы императора, союзникам достаточно было, изменив направление, двинуться на Париж, путь к которому был открыт. Гибель империи Наполеона была не за горами.
Теперь Наполеон понимал, что он обречен,
«...Императрица с сыном не должны находиться вдалеке от меня, ибо, как бы события ни развивались, дело кончится тем, что их насильно увезут в Вену, – писал Наполеон брату Жозефу. – Конечно, вероятней всего, это произойдет, если меня не будет в живых. О моем поражении (если таковое случится) или смерти вам станет известно раньше, чем министрам. Позаботьтесь отправить императрицу с Римским королем в Рамбуйе. А Сенату, Совету и всем войскам прикажите идти к берегам Луары. В Париже пусть останется префект, или верховный комиссар, или мэр... Но, главное, сделайте все, чтобы императрица и Римский король не попали в руки неприятеля. Уверяю вас, если это произойдет, Австрия будет удовлетворена и, отправив императрицу с ее очаровательным сыном в Вену, под предлогом ее счастья, заставит французов принять все условия, продиктованные Англией и Россией. Мы же заинтересованы как раз в противоположном, а именно: чтобы императрица и Римский король не оставались в Париже, поскольку их участь неотделима от участи Франции. Я не знаю ни одного случая в истории, чтобы монарх добровольно сдался на милость победителей, оставшись в незащищенном городе. Итак, если мне суждено остаться в живых, я сам за всем прослежу. Если же я умру, то мой царственный сын и императрица-регентша во имя чести Франции не должны позволить захватить себя. Пусть они удалятся в самый отдаленный захолустный городок в сопровождении горстки моих солдат... В противном случае скажут, что императрица добровольно оставила трон сына и, позволив увезти себя в Вену, развязала союзникам руки. Странно, что вы сами этого не поняли. Мне кажется, в Париже от страха все потеряли голову. Что касается меня, то я предпочел бы, чтобы мой сын был убит, чем воспитан в Вене как австрийский принц. Я высокого мнения об императрице и уверен, что и она тоже не желает этого. Хотя матери и вообще женщине трудно принять такое решение. Когда я смотрел в театре «Андромаху», я всегда жалел Астьянакса, оставшегося жить в своем доме, и считал, что ему лучше было бы не пережить своего отца».
Письмо взволновало всех в Париже. Размышляли об одном: следует ли подчиняться приказу почти двухмесячной давности? Часть членов Совета умоляли императрицу не считаться с письмом и оставаться в Париже.
Тогда Жозеф, потребовав тишины, прочел другое письмо Наполеона, датированное 16 марта, в котором, в частности, говорилось следующее:
«Если неприятель приблизится к Парижу настолько, что сопротивление станет невозможным, отправьте регентшу с моим сыном по направлению к Луаре... Помните, я предпочитаю, чтобы он утонул в Сене, чем попал в руки врагов Франции...»
Теперь сомнений не было: нужно подчиняться.
Мария-Луиза и наследник уехали в сопровождении свиты, среди которой находились агенты Талейрана.
31 марта 1814 года была подписана капитуляция. Казаки уже готовились пройтись парадным маршем по Елисейским Полям, а Наполеон еще ничего не знал о последних событиях и мчался галопом в Париж.
В резиденции королевского двора, близ Жювизи, он повстречался с генералом Бельяром, который вел кавалерию в Фонтенбло.
– Париж эвакуируется, – сообщил генерал. – Завтра в девять часов утра неприятель вступит в город. Ворота охраняет национальная гвардия.
– А мои жена и сын? Что с ними? – спросил Наполеон, не веря своим ушам.
– Императрица с сыном и весь двор третьего дня выехали в Рамбуйе. Я полагаю, оттуда они проследуют в Орлеан.
Сраженный этим известием, Наполеон решил вернуться в Фонтенбло. Но прежде чем покинуть Жювизи, он наскоро написал жене несколько слов.
«Друг мой! Я стремился сюда, чтобы защищать Париж, но время упущено. Вечером город был сдан. Я собираю армию в Фонтенбло. Чувствую себя хорошо. Для меня мучительно, что страдаешь ты».