Забытый замок
Шрифт:
Пришлось вернуться.
– Энтони, я должен с тобой серьезно поговорить. – Джеймс положил руку ему на плечо (для верности, наверное, чтоб не убежал).
Я деликатно отошла на пару шагов.
– Мне кажется, у тебя возникли проблемы…:
– Кажется? – усмехнулся Тони.
– Я имею в виду твое легкомысленное отношение к самому себе. Ты помнишь, что должно произойти этой ночью?
– Помню.
– И что? Почему же тогда я вижу, как горничные выбрасывают в мусор свежеопустошенные пивные бутылки? Что за утренний алкоголизм?
Тут я сочла нужным встрять.
– Прошу меня, конечно, извинить, –
– Ну конечно! – воскликнул Джемс, с прищуром взглянув на меня. – Теперь-то я вижу. То-то у вас обоих вид не вполне трезвый.
Но Энтони решительно прервал шефа:
– Позвольте отложить нашу беседу. Поговорим позже, а сейчас извините.
Мы оставили Джеймса в крайнем недоумении. Энтони спешил, я вприпрыжку едва за ним поспевала. Но все-таки оглянулась и помахала шефу рукой.
Стелла нашлась в оранжерее зимнего сада. Она была занята составлением икебаны из цветков розовой орхидеи, срезанных ею здесь же, и из угловато-корявых веточек сосны, наломанных на заднем дворе.
– Ах, Тони! – обрадовалась она. – Как хорошо, что ты пришел. Мне кажется, в букете не хватает белых маргариток. Я видела подходящие на… – но, подняв глаза, осеклась,-…на клумбе, – договорила она, в недоумении отложив цветы.
Энтони встал перед ней, опершись руками о стол с разложенными растениями, пристально глядя ей в лицо.
Между ними дрожала икебана, незавершенная композиция с торчащими веточками и одинокими цветками.
– Что еще? – спросила Стелла, не отводя глаз.
– Почему ты мне не сказала? – отчеканил он каждое слово. – Почему ты не сказала, что была его женой?
Стелла не стала уточнять, о ком речь.
– Это ничего бы не изменило, – обронила она, поджав губы, и вновь взялась за цветы.
Но, вскрикнув, выронила бутон: ветки в букете зашевелились, ощерились шипами, сплелись в колючий клубок. А цветы из розовых превратились в кроваво-красные. С лепестков закапал жуткий нектар.
В оранжерею вошел Вик с пучком осоки и мяты в руках.
– Слушай, да как эта твоя резеда хоть выглядит?… Или это уже неважно? – Он вопросительно глянул на меня, но я пожала плечами.
– Ух ты! – сказал он, обойдя вокруг, разглядывая шевелящийся букет. – Красиво получилось. Мне нравится.
– Вик, ты знаешь, оказывается, Стелла однажды была графиней Дис,-сообщил новость Энтони.
– Знаю. – Вик известию ничуть не удивился. Но, спохватившись, захлопал глазами: – А разве я тебе не говорил? Вот черт! Забыл, значит… Ах, ну да! Я об этом в книжке вычитал, когда в библиотеке у монахов копался. А потом рассказать не успел, потому что у шефа души из коллекции разбежались. А потом мы стали с Венеркой разбираться. И тут я совсем запутался. В книжке было написано типа: «и жена у графа была, имя ей было Звезда…» Ну я и подумал, ведь Венера – тоже звезда, хоть и планета, ее раньше римляне Люцифером звали. Так, может, это она реинкарнация графини…
– Да сам ты реинкарнация! – возмутилась я. – Ты погляди на нее – мы и не похожи совсем!
– На каком языке была написана книга? – перебил Тони.
– На латыни, кажется…
– «Звезда» на латинском и есть Стелла. Какие еще доказательства тебе
– Ох, ну извини.
Повисло неловкое молчание. Энтони с досадой смахнул чудо-букет со стола. Сел рядом со Стеллой, на нее не глядя, вздохнул.
– Как интере-е-есно! – протянул Вик, ехидно любуясь на них. – Что же получается? Что вы оба, как бы сказать, отчасти родственники?
– Их разделяет двадцать семь поколений.
Все обернулись – отведя разлапистые листья пальмы, вперед выступил Джеймс. Любопытно, что он делал в кустах? Копал червячков для рыбалки? И как туда попал, если – я прекрасно это видела – следом за нами в дверь не входил? И где, любопытно, он потерял удочку?
– За двадцать семь поколений, – повторил Джеймс, – в крови Энтони осталась едва ли капля ее крови.
– Тоже явился, – усмехнулась Стелла. – Пришел поддержать своих щенков?
– Как же я мог пропустить столь серьезный разговор! – воскликнул он. – Итак, раз уж мы все здесь собрались, одна большая, дружная семья, пожалуй, ты можешь начинать, Стелла. Твоя история будет интересна не только Энтони, мы все с удовольствием тебя послушаем. Правда, дети?
– Что же, – озлилась Стелла, – я сейчас должна перед вами исповедаться?
– Нет-нет, зачем же, – взмахнул рукой Джеймс, – исповедоваться вовсе не обязательно. Просто представь себя перед судом присяжных. Начинай, пожалуйста, мы ждем.
И он уселся, сложив руки на груди, склонив голову набок, – само внимание!
Стелла насупилась. Но делать нечего – пришлось говорить. (Именно насупилась, подчеркиваю, а не нахмурилась. И хотя ее, попросту сказать, приперли к стенке, сочувствия к ней у меня не возникло ни крошки. Не понимаю, почему все писатели вечно измеряют переживания каплями, а не вразвес!)
– Да, – вздохнув, призналась она наконец, – я была замужем за исчадием ада. Я родила от него двоих детей, двух очаровательных девочек. Поначалу я не подозревала, кто был моим мужем. Я даже считала свой брак удачным, а себя – счастливой…
Голос Стеллы дрогнул. Не поднимая глаз, она теребила веточку орхидеи, по одному обрывая с цветков лепестки. Но справилась с волнением и продолжила:
– Я была молода и глупа. Я влюбилась в красивого дворянина, к тому же чертовски богатого. Он был похож на тебя, Энтони. Такой же искренний, открытый взгляд…Я не считала себя ему ровней. Я даже представить себе не могла, что он обратит на меня внимание. И когда Арман сказал, что любит меня, едва не сошла с ума от счастья…
Рассказ вновь прервался. Стелла, низко склонив голову, потерла сухие глаза ладонью.
Честно сказать, слушать было как-то неловко. Как чужой дневник читать без разрешения. Я б с удовольствием избежала этого удовольствия. Правда, мое субъективное мнение здесь никого не интересовало.
– Арман твердил, что любит меня. Я ему верила. Я и в самом деле была ему нужна – ради наследника. А потом, получив сына, он собирался использовать меня в одном из своих сатанинских ритуалов. Ведь Арман разглядел во мне ведьму раньше, чем я сама об этом узнала. Он просто меня использовал… Только вот я не желала становиться сорок девятой жертвой чернокнижника. Я убила чудовище, пока он еще был уязвим.