Зачарованные
Шрифт:
Более того, когда они бродили по окрестным лесам, собирая травы и коренья, потребные для индейской домашней аптечки, Серебряный Шип показал Никки то самое дерево, из плодов которого по его словам, тони изготовляли болеутоляющее действующее как опий.
— Святые угодники! Да я просто поверить не могу! Ведь эти деревья растут у нас по всему штату! Не в таком, конечно, количестве, как сейчас, но достаточно. Они растут даже вдоль дороги, ведущей на папину ферму. Мы с братьями собирали орехи и низали из них ожерелья. Но это же орехи. Торн! Когда ты назвал их плодами, мне и в голову не пришло… Я думала, что это нечто вроде яблок или груш.
Он пожал плечами:
— Орехи
— Сатанинская сила! Да сколько я себя помню, родители нам всю башку продолбили, что от них помереть можно. Прекрасно, но, кроме того, что они ядовитые, про них никто ничего больше не знал.
— И как это ваши ученые доктора не обнаружили их целебную силу? Выходит, люди шони так и не передали никому этого секрета.
— Поверь мне, если бы наши ученые пронюхали, что у них тут, под самым носом, произрастает, они бы дорого заплатили за эту тайну.
— Да уж, этот древний секрет индейцев, столь долго хранимый ими, обошелся бы твоим ученым подороже десятка оленьих шкур.
— Оленьи шкуры! Я говорю о деньгах. О долларах.
— А что, на шкуру или выделанную кожу уже ничего нельзя купить?
— Эта валюта давно вышла из обращения, дорогой мой, — сказала она с усмешкой. — Расплачиваются за все теперь бумажными деньгами и монетами. Я уж не говорю о кредитных карточках, чековых книжках и прочих способах расплатиться.
Впрочем, и в вашем способе оплаты есть своя прелесть. Могу представить, какой фурор я произвела бы в ИРС, предъявив индейскую валюту. Прихожу и вываливаю перед кассиром пару-тройку оленьих шкур!
Тут она разразилась неудержимым смехом.
— Что такое ИРС? — серьезно спросил он. Нос Никки сморщился, будто ей под нос сунули какую-то тухлятину.
— Полное название — Инфернал ревенью сервис, государственный отдел, собирающий федеральные налоги с ежегодных доходов граждан. Конечно, каждый работающий человек, будь то мужчина или женщина, считает, что с него дерут несправедливо много. Недаром люди прозвали эту контору Инфернал [29] ревенью сервис, поскольку несколько тысяч граждан с удовольствием разделались бы с этой бражкой, как в Бостоне в свое время разделались с английским чаем во время «Бостонского чаепития» [30] .
29
Infernal (англ.) — адский, дьявольский, бесчеловечный.
30
«Бостонское чаепитие» — название события 1773 г ., когда, в знак протеста против английского правительства, которое ввело жесткое налогообложение на чай, несколько американцев, переодетых индейцами, пробрались на английские суда и сбросили с них тюки с чаем в воду бостонского порта.
— Если граждане так недовольны, почему они это терпят? — поинтересовался он. — Если бы они все разом отказались, это сработало бы.
— Вижу, ты читал очерки по ранней американской истории. — Никки посмотрела на мужа и вздохнула. — Но отвечаю на твой вопрос: американцы владеют многим, однако они страшно разобщены. Мы проводим выборы, на которых побеждают те, что, обещают исцелить болезни общества, исправить ошибки Конгресса, но, будучи избранными и попав в свои кабинеты, они редко вспоминают о данных обещаниях. Кое-кто из них все же старается что-то исправить, но таких меньшинство, потому им мало чего удается добиться.
Вдруг Никки осенила мысль, заставившая ее иронично добавить:
— Если бы Текумсех не поступил так безрассудно, он вполне мог быть именно таким человеком, в котором нуждается Америка в тысяча девятьсот девяносто шестом году!
13
Новость о своем родстве с Никки Конах восприняла гораздо спокойнее, чем можно было ожидать, более того — с видимым удовольствием.
— Милости прошу, дочка, в мое сердце, — сказала она смущенной Никки и неожиданно хихикнула: — Очень странно думать, что моя правнучка почти как я годами.
— Ох, я и не пытаюсь этого понять, — вздохнув, ответила Никки. — Меня другое занимает. Вы будто и не особо удивились. Может, не поверили?
В темных глазах Конах вспыхнули задорные огоньки.
— Давно знаю твоего мужа, как не поверить? Сколько себя помню, удивлялась, какие чудеса творили Текумсех и Серебряный Шип.
— А Пророк? Он разве не творил чудес? Конах покачала головой:
— Тенскватава не такой сильный, хотя он всегда хотел творить чудеса лучше братьев. Не получалось у него, вот и стал таким злым и противным.
— Да, действительно, — сказала Никки — жаль, что свои способности он обратил не во благо, иначе тоже свершал бы великие дела.
— Все может быть… — Конах пожала плечами. — Но я не очень верю.
— Расскажите о Серебряном Шипе, о том особом искусстве, которым он владеет, и о всяких его чудесах, — попросила Никки.
— Однажды, — с улыбкой ответила Конах, — его каноэ уносила река, и я своими глазами видела как он повернул реку к себе и вернул лодку.
— Зачем такие подвиги? Получше бы привязывал лодку, не пришлось бы терзать бедную речку! — с усмешкой сказала Никки. — И почему он не повторил этот свой трюк, когда подобное случилось с нами? А на что еще он способен?
Конах на минуту задумалась, потом рассказала:
— Два года назад он и мой муж, Скотэй Китехи — по-вашему Огненное Сердце, — пошли летом на охоту и встретили мать-медведицу с детенышами. Медведица погналась за ними. Ну, они видят, убежать нельзя, и залезли на дерево, думают, там она их не достанет. А мать-медведица встала под деревом, когтит ствол, рычит на них. Тогда Серебряный Шип позвал ее. Мне Огненное Сердце потом говорил, медведица смотрела прямо в глаза Серебряному Шипу, потом повернулась, ну совсем как та река и спокойно пошла к своим детенышам. Тогда охотники слезли с дерева и вернулись в деревню живы-здоровы.
Никки задумчиво поджала губы.
— Мне кажется, он ее просто загипнотизировал, эту медведицу, — наконец проговорила она и, заметив вопрос в глазах прародительницы, добавила: — От его взгляда она будто уснула и во сне покорилась его воле.
И вновь Конах пожала плечами.
— С Серебряным Шипом все возможно, я ничему не удивлюсь.
— Вот именно! Жить с ним — все равно, что стоять на краешке скалы и знать, что малейшего дуновения ветерка достаточно, чтобы тебя оттуда сдуло. В этом есть нечто завораживающее, но нервам достается, конечно.