ЗАЧАРОВАННЫЕ
Шрифт:
– Не смотрите на меня так, доктор Грант, гулять и разговаривать - вот все, чего я от вас хочу. Мне кажется, это не такое уж супертребование. Я вполне приятная молодая особа, со мной можно общаться на разные темы, я не косноязычна, не сплевываю на пол и не ковыряю в носу при разговоре.
– Я не…
– Это ясно написано у вас на лице. Кстати, нам совсем не обязательно все время отворачиваться и держаться в тени, я вам уже говорила.
Темные глаза полыхнули огнем, скулы затвердели.
– То, как я переживаю свое… свою травму, вас не касается!
Саманта потрясенно
– Мистер Грант! Человек не состоит из одной только внешности.
Рон успокоился. Вернее, попытался это сделать.
– Верно. Именно поэтому я прошу вас принять это предложение и общаться со мной на моих условиях. Они ведь тоже не слишком обременительны, не так ли? Здесь вы будете в полной безопасности, вам никто не помешает работать, а заплачу я столько, сколько вы скажете. Торговаться не буду.
– Даже если я заломлю цену?
– Вы не заломите.
– Откуда вы знаете?
– Потому что я знаю вас, Саманта.
Она оцепенела при этих словах. Снова гипноз? Невозможно, немыслимо, нереально…
Она может прямо сейчас развернуться и уйти, может навсегда расстаться с Рональдом Грантом, может ни разу в жизни не появиться в Замке-на-Холме, но этот голос все равно будет звучать в ее голове. В ее сердце. В ее душе.
Она останется. Только для того, чтобы увериться, что этот человек не имеет над ней никакой власти. Смешно? Возможно. Но именно сейчас Саманта поняла, что не в силах уйти.
А магазин - да что с ним будет! Сейчас схлынет волна туристов, жизнь в городе успокоится, потекут сонные и спокойные дни… Магазин отличненько побудет на каникулах.
– Доктор Грант?
– Мисс Джонс?
– Я принимаю ваше предложение.
– Я очень рад.
И все. И больше ни слова. Саманта Джонс медленно шла к дому. Одна. Вслед ей смотрел высокий черноволосый мужчина. В темных глазах горел странный огонек…
В рыбном ресторанчике «Акульи плавники» было полно народа, поэтому старый Фергюс Мак-Дермот был вынужден сидеть за одним столиком сразу с двумя парнями, которых он терпеть не мог. Один из них, Гас Уилкинс, был всю свою жизнь отпетым лентяем и шалопаем, ни на одной работе не продержался больше месяца, а пиво любил больше, чем что-либо на земле.
Второй - Джим О'Рейли - был из тех смазливых парней, которым все девчонки от пятнадцати до шестидесяти вешаются на шею, будучи уверены, что именно им и удастся окольцевать юного херувима. Такое положение дел не могло не отразиться на характере юного Джима, и МакДермот про себя называл его балабоном и бабником, что было абсолютно верно, столь же абсолютно неизлечимо.
Теперь же Фергюс МакДермот невыразимо страдал, потому что был вынужден слушать пустой треп этих двоих, причем Гас говорил с набитым ртом, что выглядело и звучало совершенно тошнотворно.
– … вот я и говорю, Джимми, пора нам всем собраться и пойти в Замок-на-Холме к этому подонку, да проучить его как следует, чтобы держал свои лапы подальше от наших женщин!
– О как! Не знал, что у тебя есть женщины, Гасси.
– Я фигурально
– Ага. Тут я согласен. Интересно, что он сделает с рыженькой из магазина на Мейстрит? Красивая бабенка. Жаль будет, если он ее того…
– И чего она поперлась в Замок, спрашивается? Кто из наших баб в своем уме туда сунется? Если только она не из ведьм, которых сожгли Отцы-основатели. Тогда понятно, зачем она отправилась к этому уроду…
Друзья расхохотались и принялись подталкивать друг друга в бок, отпуская сальные шуточки и все больше веселясь. Старый МакДермот не выдержал. Он был сыт по горло. Во всех смыслах.
– Заткнитесь, вы, оба! Сэмми Джонс никакая не ведьма, и вам это отлично известно, а что до ее поездки в Замок, то не ваше это дело, вот что я вам скажу!
Джим моргнул длинными ресницами и невинно уставился на рассерженного старика.
– Да я разве что говорю, дядя Фергюс? Вот только про этого доктора не зря болтают всякое разное. Всем ведь известно, вампиры дневного света не выносят, а он по городу шастает только по ночам. Он и Сэмми Джонс уговорил вчера ночью…
Эта двусмысленная фразочка вызвала у обоих приятелей новый приступ хихиканья, но через секунду Гас посерьезнел и напыщенно изрек:
– А я так думаю, этот Грант хочет добраться через Саманту Джонс до Шерри Каннаган. Ежели, конечно, правду болтают, что это он ее похитил пять лет назад. Интересно, что ж он с ней такое делал, что она до сих пор молчит об этом?
МакДермот не сдержался и плюнул на пол от злости, затем яростно сорвал свою шляпу со спинки стула.
– Дурак ты, Гасси, и трепло, вот что. Чушь это все свинячья.
– Может, так, а может, и нет. Если я прав, так доктор боится, как бы Шерри не заговорила, а ведь Саманта живет в доме Каннаганов, дружит с Шерри, это все знают. Короче, надоел нам этот шлюхин сын! Бен Блейр сыт доктором Грантом по самое горлышко, вот и пора его за это самое горлышко подвесить.
МакДермот с презрением посмотрел на распустившегося Гасси.
– Может, оно и так, да только у тебя для этого кишка тонка, Гасси Уилкинс. Брехливая собака кусаться не умеет.
– Пошел ты…
– Вот и пойду. А то как бы не стравить весь обед, слушая твою трепотню.
И старый рыбак в сердцах вылетел из маленького ресторанчика. На самом деле известие о поездке Саманты Джонс в Замок-на-Холме взволновало Фергюсона МакДермота куда сильнее, чем он старался показать. Просто он предпочитал держать свои возражения на сей счет при себе.
В четверть четвертого Саманта по-дружески распрощалась с Ричардом Мортоном у порога магазинчика.
За полтора часа они вместе осмотрели дом, разумеется, не слишком тщательно, а затем вместе пообедали на кухне, чьи размеры наводили на мысли о целой армии поваров. Обед состоял из нежнейшего супа-пюре, зеленого салата и жареного цыпленка, все блюда заслуживали высшей оценки, что Саманта и высказала дворецкому доктора Гранта.