Зачем убивать дворецкого? Лакомый кусочек
Шрифт:
— Да, сэр. Но она единственная, кто не мог совершить убийства, — почтительно заметил Незерсол. — Это мы знаем наверняка.
— Я и не отношу ее к подозреваемым, сержант. Но судя по первому впечатлению, она единственная, кто может рассказать неприкрашенную правду о том, что здесь вчера происходило. Попросите, пожалуйста, дворецкого отыскать ее.
Мисс Фосетт не заставила инспектора долго ждать. Она появилась минут через пять и дружелюбный тоном сказала:
— Послушайте, вы пили чай? Сыщики его пьют? Если да, то скажите,
Хардинг весело поглядел на нее.
— Большое спасибо, но сыщики не пьют чая при исполнении служебных обязанностей.
Дайна усмехнулась:
— Так я и думала. У вас ко мне какое-нибудь особое дело? Алиби у меня предостаточно. И это очень кстати, — задумчиво добавила она, — потому что я совершенно не ладила с Артуром.
— Мисс Фосетт, он был очень неприятным человеком?
— Да, — ответила Дайна. — Отвратительным. Сказать по правде, я надеюсь, что вы не найдете убийцу. Сентиментальничать, твердить о покойниках «только хорошее» бессмысленно, смерть генерала пошла на пользу всем.
— Всем? — переспросил Хардинг.
— Во всяком случае, большинству. Джеффри теперь может сам решать свою судьбу, избавившись от вечного дамоклова меча, Френсис, его кузен, наверное, получит какие-то деньги по завещанию; Фэй лишилась противного мужа.
— А мистер Гест?
Дайна бросила на инспектора быстрый взгляд.
— Его я не имела в виду. Вряд ли Артур что-то ему завещал.
Хардинг сел на край стола.
— Мисс Фосетт, я буду совершенно откровенен с вами, и, надеюсь, вы ответите мне тем же. До сих пор я разговаривал с людьми, у которых были мотивы и возможности совершить это убийство. И никто из них, возможно, за исключением миссис Твининг и старшей горничной, не сказал всей правды. Если я задам несколько вопросов, ответите вы на них честно?
Дайна задумалась.
— Не могу обещать, что отвечу, но лгать по крайней мере не стану, инс... Послушайте, что, если я буду называть вас мистером Хардингом?
Сержант был уверен, что инспектор настоит на официальном обращении.
— Называйте как угодно, — улыбнулся Хардинг.
Незерсол взглянул на него с удивлением и даже обидой, но решил, что у инспектора, видимо, есть свои причины для подобной фамильярности.
— Спасибо, — поблагодарила Дайна. — Что вы хотели от меня узнать?
Хардинг, сложив руки на груди, несколько секунд задумчиво глядел на нее.
— Пожалуй, сперва я скажу вам, что мне известно.
— Зачем? — озадаченно спросила Дайна.
— Думаю, вы будете откровеннее со мной, если поймете, что нет смысла утаивать от меня что бы то ни было. Прежде всего я знаю, что генерал не любил сына и, кажется, отдавал предпочтение племяннику; знаю, что он терпеть не мог мисс де Сильва и относился к ней с беспримерной жестокостью.
— То есть? — подняла брови Дайна.
Хардинг со всей серьезностью ответил:
— В доме нет абсента, в ванной нет душа,
— Лола все это вам выложила? — усмехнулась Дайна. — А вы говорите... Вот вам образец откровенности.
— Да, но такая откровенность попусту отнимает у меня время. Я знаю, что юный Биллингтон-Смит целый час сидел, подперев голову руками, когда отец лишил его наследства; знаю, что он ушел из дома в очень возбужденном состоянии, а возвратясь, устроил истерику. Знаю, что миссис Холлидей заигрывала с генералом, а Холлидею это было весьма неприятно. Знаю, что ваша сестра ссорилась вчера с мужем и очень расстроилась, знаю также — буду совершенно откровенен, — что она и мистер Гест влюблены друг в друга. Ну как, устраняет это возможные между нами недомолвки?
Дайна состроила гримасу.
— Вы знаете очень много, мистер Хардинг. С другой стороны, что же я еще могу сказать вам?
— Изложите мне свою версию того, что происходило вчера, памятуя, что по крайней мере от одного из рассказчиков заведомо ложную историю я уже выслушал.
— Да, но я не желаю говорить ничего, бросающего подозрения на Фэй, на Стивена или даже на Джеффри, — откровенно заявила Дайна.
— Имейте в виду, мисс Фосетт, у меня уже достаточно данных об этих людях, чтобы заподозрить их.
— Хорошо, спрашивайте, — вздохнула она, складывая руки на коленях.
— Начнем с разговора, который состоялся у вас в субботу с Джеффри Биллингтон-Смитом возле спальни мисс де Сильва. Он действительно грозился совершить что-нибудь отчаянное, если отец встанет между ним и невестой?
— Этот гадкий слух, — заметила Дайна, — похоже, идет от дурехи-горничной Доусон. Интересно, где она пряталась?
— Забудьте о дурехе-горничной, — оборвал ее Хардинг. — Говорил он что-нибудь в этом роде?
— Да, он вел себя очень театрально. Я заметила, что слабые люди обычно прибегают к напыщенным угрозам.
— А он слабый человек?
— До отвращения. Ни капли мужества, — четко ответила Дайна.
— Я так и думал. Вместе с тем он слишком эмоционален, правда?
— Да, но эмоции побуждают его к словам, а не к поступкам, — сказала мисс Фосетт. — Джеффри мне никто, мистер Хардинг, но, честно говоря, я не думаю, что Артура убил он.
— Будем надеяться, что нет. Теперь о вашем обеде: была ли атмосфера за столом напряженной?
— Еще бы! Как всегда, когда Артур стервенел.
— Кажется, зло он срывал на вашей сестре?
— Именно.
— Прилюдно?
— По-всякому.
— И вчера утром это окончилось более серьезной, чем всегда, ссорой?
— Тут вы ошибаетесь, — ответила Дайна. — Фэй не умела ссориться ни с кем, тем более с Артуром. Меня при этом не было, не знаю, что именно у них происходило, однако, насколько я поняла, она пыталась вступиться за Джеффри. Артур тут же пришел в бешенство, принялся винить ее во всем. Таким уж он был.