Зачёт по демонологии, или пшёл из моей пентаграммы
Шрифт:
– Ты договорился с творцом мира, что будешь вести себя с сыном, как... ты?
– вопрошаю скептически. Мне обидно за Дана, а за Лис и того пуще. Ну и так по мелочи - за город и тысячи поломанных по мановению алого крыла жизней.
– Разумеется, нет!
– закатил глаза демон.
– Я получил от него дозволение вести себя в разы хуже, чтобы воспитать Зверя. Мы сошлись на том, что это будет последний потомок Великого Безумного Колдуна, и я получу полную власть над его душой. Я предвкушал эту месть, придумал особенную программу, но Мастер, разумеется, не мог все не перекрутить даже здесь!
– Проще говоря, - хмыкнул Бал в свою чашку, - Ты предвкушал издеватльства над невинным, по сути, ребёнком, а теперь злишься, что тебя щёлкнули по носу.
– Невинный ребёнок? В этой
– Обычное дело, - вздохнул профессор Бал.
– Ты убивал меня так много раз, что я давным-давно перестал вести счет. Ты, главное, не сильно кори себя потом, когда вспомнишь.
Я слегка опешила от такого вот престранного комментария и честно подождала ответа Легиона. Тот, однако, попивал вино, с любопытством наблюдая за воздушными кульбитами.
– Ты заставил их сражаться с одним из воплощений? Или это вовсе какой-то другой демон?
– спросила я мрачно, так и не дождавшись продолжения весёлой болтовни о многочисленных смертях.
– Обижаешь, - фыркнул он.
– Наваждение! Высочайшего качества притом. О, смотри, башня! Была. А мальчишки молодцы, и сработались отлично! Может ещё подружатся, когда все закончится.
– Легион, - я говорила, как с маленьким.
– Ты ведь понимаешь, что Дан тебя ненавидит?
– Да, - усмехнулся демон.
– Я сделал все для этого, благо у меня перед глазами был отличный пример. Схема всегда едина: завоюй у ребёнка доверие, восхищение, уважение, заставь на себя равняться, а после - брось в глубочайшую Бездну, смешай с грязью. Если подумать, так будет лучше. Мой отец преподал этот урок мне, я - сыну. Как любил говаривать мой друг, все в этом мире движется по спирали, замыкая круг, повторяется раз за разом, множится и цепляется одно за другое, как шестерёнки: от малого к большему. Ненависть тоже так работает, она - отличная броня, хороший стимул, причина жить и рваться вперёд. Пусть пытается меня уничтожить - глядишь, однажды получится. Чем я не шучу?
– Отличный метод воспитания, - ввернул Бал.
– Действенный, как молотом по темечку. Сколько людей, из которых теоретически могло получиться нечто достойное, превратил в моральных калек - не сосчитать.
– Теоретически, - хмыкнул Легион.
– Ты только себя послушай! Кого вообще интересует теория в этом вопросе? Кем мы могли бы быть... То, что могло бы быть, никогда не считается и никого не касается! Тысячи вероятностей, которые уже не сбылись и истаяли следами в песках времени. Я мог бы унаследовать дар Мастера, да вот не судьба; мог бы не становиться его вернейшим сторонником, мог бы не предавать своих же, крылатых, ради него, а потом - мог бы смиренно согласиться на медленную смерть, а не падать в предпоследнюю Бездну - но сделал другой выбор. И эти все, на улицах, они тоже много чего - могли бы. В теории нам дана бесконечность выбора, не так ли? Великий план Мастера Кукловода, и все в этом роде. Все они могли бы стать владыками мира, великими праведниками или спасителями - но ведь не стали! Так что не рассказывай мне о том, что могло бы быть, светлый. Я дал мальчишке знания, ненависть и выбор - куда больше, чем стоило, куда больше, чем было когда-то у меня самого. По крайней мере, достойных и сильных в таком вот горниле выросло немало, потому это шанс для него. А уж сидеть и хныкать, утопая в жалости к самому себе, или вставать и драться - тут уж каждый решает для себя, да-да. Равно как и конечный вопрос - быть Зверем или Избранным - всегда остается открытым.
Чего? Тут, как говорится, в наших рядах наметилось некоторое непонимание.
– Погодите, - прерываю невежливо демонические советы по воспитанию детей.
– Но ведь все уже очевидно! Дан - Зверь, Мер - Избранный.
– Кто сказал тебе такую дичь?
– поразился Легион.
– Придёт же в голову...
– Дени, - голос Бала таков, каким бывал всегда, когда мы упорно не желали понимать простейших плетений или элементарных вещей.
– Я же сказал вам: Зверь - это выбор, а не конкретное существо, которое можно прихлопнуть, как муху.
– В кои-то веки, светлый, ты стал плох в формулировках.
– Кто бы мог подумать, - буркнул Бал.
– Может, потому, что это я и есть?
Чего-о?!
Открыв рот, уставилась на Легиона, ожидая реакции - ну хоть какой-то!
– но тот снова будто бы не услышал. Та-ак... начинаю подозревать, что экстремально-жестокие методы воспитания - это, действительно, в роду у них семейная особенность такая. Вроде милого характера и бурной фантазии, ага.
– Разумеется, тебе до него далеко, - отмахнулся Легион.
– Это я так, к слову. А насчет Зверя и Избранного... Вот как прикажешь объяснять такие сложные вещи существу вроде тебя? Ты же по моим меркам похуже хомячка.
Я только вздохнула. Так вот откуда Мер взял это сравнение! Как все же много мы перенимаем от ближайшего окружения, даже если того не хотим... или особенно если не хотим?
– Зверь как персонификация гибели мира - это не один выбор, а совокупность их, - выдал между тем Легион.
– Людям нравится считать, что рождается один ребёнок, непременно ужасный и страшный. Из него вырастает какой-нибудь непримиримый борец со всеми несправедливостями, увлечённый мечтатель или непонятый миром художник. И вот в какой-то момент, ни с того ни с сего - не иначе как я попутал - он решает обрушить все в последнюю Бездну, утопив мир в огне, стали, магии, отраве, крови... Ну, кто на что горазд. А потом, если каким-то чудом мир выживает, все разводят ручками - это все он, это Зверь, а не мы. Мы в белом и вообще мимо проходили! Правда, на самом деле все не так. Зверь - это порождение эпохи, воспитания, окружения, его появлению всегда предшествуют вполне определённые процессы, мысли и решения. Зверя создают люди; я мог бы участвовать в этом или нет, итог был бы един. Люди коронуют Зверя, наделяют властью, обучают, выбирают его, осознанно или нет, жаждут его прихода. Зверь - это совокупность выборов и решений. Вызывать ли демона? Слушаться ли приказа? Нажимать ли на красную кнопку? Использовать ли глупое пророчество в качестве пугалки для народа? Из ответов на такие вот вопросы, как из кубиков, и строится площадка для прихода
– То есть, ни Дан, ни Мер на самом деле не Зверь?
– Они оба и Зверь, и Избранный, - сказал профессор.
– Так уж это работает: невозможно быть одним и не быть другим.
– Но Мер не таков! Он не хочет рушить мир!
– Но он в любой момент может сделать это, - вздохнул профессор Бал.
– По крайней мере, пока согласен подыгрывать Легиону.
Интересно, у меня сильно глаз задёргался?
– И в чем же, позвольте спросить, это подыгрывание выражается?
– уй, какой у меня голос ласковый - самой страшновато.
Вот честно, не за горами та самая граница, за которой я попытаюсь некоторых крылатых личностей ощипать, как кур в суп. Понятно, у меня это точно не получится, но я вполне настроена на героический подвиг - то бишь помереть, пытаясь. А то устроили тут, понимаешь ли, игры больших и страшных! И у каждого, куда не плюнь, своя драма, все такие непонятые и бедные, но на окружающих-то зачем отыгрываться?
– О, - Легион улыбнулся-ощерился.
– Мой племянник, видишь ли, согласился демонстративно "убить" меня в небе над городом на глазах у Дана. Мер хочет его спасти - ну, я и предложил небольшой план.
– То есть, это все спектакль, и Мер может отказать принцу, остановиться?
– Разумеется, - усмехнулся Легион.
– Только не станет. Чего только не сделаешь, чтобы помочь любимому дяде и спасти крылатого собрата! Наш Мер - добрый мальчик.
– Но гибнут люди!
– Ну, не магические же существа. Есть мы и они, помнишь? Всегда есть мы и они. Сжечь какой-то человеческий город, помогая принцу сражаться с иллюзиями - почему бы и нет, в конечном итоге? Решение очевидно, если на одной чаше весов - благополучие себе подобных, члены семьи, а на другой... хомячки, которые все равно умрут совсем скоро - по нашим меркам.