Зачет по тварезнанию
Шрифт:
Я осмотрелась. В лесу начинало темнеть. Завтра. Завтра с утра вытащу Торнсена на практику. А пока — «Есть ужо пора».
8. Кей. В избушке некой бабы Тои, в отрогах Западных Гор
Я вытянул ухватом горшок из печи и помешал кашу из наших запасов. Интересно, чем баба Тоя, как она просила себя называть, питается, когда нет гостей? Когда есть, понятно, можно съесть самих гостей на крайний случай, правда же? В этом деле главное что? Главное — заманить.
Нервы понемногу успокаивались. Нога
Не, а что? Еще штаны бы сняла! Жарко же, понятно. Убираться неудобно. Испачкать можно. Я бы сразу упал замертво и уже не мучился.
Маджи, мой однокурсник-приятель, говорит, что я — мазохист. А я не согласен. Будь я мазохист, я бы отдал порталистам ее координаты. И подыхал бы, глядя, как она флиртует с этим хлыщом из столичного университета. «Я тебя сегодня ждал!» — «Прости, я виновата!» Поползай перед ним на коленях еще, да. Он же настоящий лей в двадцатом поколении. Гонору-то с гору, да силы-то пшик. Что, что она в нем нашла? Баба бабой. Надменный дрыщ и волосы до задницы. Сзади посмотришь — ни за что не определишь, что у него где-то причиндалы прячутся. И спереди посмотришь — усомнишься.
…Ан нет же, как-то отыскала.
Ревность пронзила грудь острым кинжалом. Разумеется, парни с курса поглядывали на Хольм с интересом. В Академии женщин — раз-два, расчет окончен. А любви и ласки хочется всем. Особенно, когда по ночам накрывает откат после дневных упражнений по раскачке резерва. Хоть вой. Хоть на потолок лезь. Хоть в душ иди. Тогда кто-то и раскопал, что она в столице с заведующим спала. Точнее, это он с ней спал. Леи иногда снисходят до «спонтанных». Я читал статью об исследованиях в этой области. В зависимости от уровня «спонтанной» при регулярных половых сношениях резерв носителя благородной крови повышается в диапазоне от десяти до тридцати семи процентов. На время. Регулярных половых сношений. И вы предлагаете мне терпеть, как этот, простите, баболей, будет иметь Джелайну в соседней палатке?!
Я же не соврал. Она что спросила? Точные ли координаты я дал. Точные. Точнее некуда. Просто взятые наобум.
— …Ты, милок, мяска-то поболе, поболе клади, — подала, как из тумана, голос баба Тоя.
— Бабуль, а как же ты мяско кушать-то будешь, у тебя же зубов нет?
— А я деснами, милок, деснами, — успокоила меня бабулька. — Пошамкаю как-нибудь.
— А вас, часом, не Баба-Яга зовут? — спросила от двери Джелайна, и в комнатке сразу стало душно и тесно.
Два открытых настежь окна не спасали. Ну, разве что выпрыгнуть. Но окно — это не выход. Я от нее год бегал. Но уж раз судьба оказалась так настойчива и находчива, спустить такую возможность мелкозубу под хвост — в высшей степени глупо.
— Да вроде, баба Тоя была с утра, — задумалась старушка. — Да могла и забыть по старости. А ты, девонька-то, присаживайся к столу. Вот водички попить принеси свежей, и присаживайся.
Джелайна скривилась, но молча взяла в углу небольшое ведерко и пошла по воду.
Старушенция довольно захихикала и потерла руками. Сделала гадость — на сердце радость.
— А ты, милок, может, баньку протопишь? Тяжело старушке-то самой, — она
Я покраснел. Прямо почувствовал, как лицо вспыхнуло краской. А ведь в такой жаре я и раньше бледным не был.
— Спасибо, бабуля, я так, бесплатно.
Мне, между прочим, с Джелайной спать рядом. Уже от одной этой мысли мысли начинали путаться, а язык — отниматься. А если я еще… Я вообще в беспомощный овощ превращусь, бери меня и режь.
— А я всё равно скажу, — зловредно заявила старушка.
— Чтобы не одиноко было подглядывать? — не удержался я.
— Так стара я, стара стала… — пожаловалась баба Тоя. — Вот раньше, бывало…
Она закатила глаза, изображая, как бывало раньше. Или просто погрузилась в воспоминания молодости. Это ж какая, должно быть, память у человека — столько помнить!
— Баба Тоя, — прицокала с ведерком Лайна. — Как же ты тут одна в лесу? Не страшно? Звери не беспокоят?
— Ой, звери не беспокоят, — уверила старушка. Она быстро огляделась, будто кто-то мог ее услышать, и продолжила: — Нету вокруг зверей-то.
— Вы всех деснами перешамкали? — полюбопытствовал я.
— А не знаю, — легко отмахнулась старушенция, явно что-то скрывая. — Может, и перешамкала, не помню. А може, и кто помог.
— Бабуль, а не слышала, может, кто-нибудь что-нибудь не поделил неподалеку? — осторожно спросила Джелайна.
А вот тут я, кажется, побледнел. Отсутствие зверей, слишком быстрое возвращение Хольм, слишком осторожный вопрос. Доказано, что больше всего тварей там, где идут боевые действия. Чем масштабнее война — тем больше тварей.
— Так, глуха я стала на правое ухо, — пожаловалась бабулька. — А левое и не слышит совсем. Не слышала ничего такого. Да и от кого? — буркнула она. — Зверья, и того нет. Да вы кушайте-то, кушайте. Потом в баньке искупаетесь.
— А потом уже и вы поужинаете, — засмеялась Хольм.
— Стара я уже стала. Нельзя мне на ночь есть. Желудок уже не тот, — и тут она так раскатисто пукнула, что громохлёст бы позавидовал. — Да и с кишечником уже не лады. Так что с вами поем.
И она засуетилась в поисках миски и ложки.
Я принюхался. Посторонних примесей, хвала Дайне, в воздухе не появилось. И отправился наверх, за посудой. Джелайна поцокала следом. Я галантно пропустил ее по лестнице вперед, и еще потом несколько минут медитировал, пытаясь прийти в себя после зрелища ее подъема. Нужно было что-то делать со своим.
…А мне еще с нею спать в одном помещении.
Полы сияли чистотой. Хольм обозначила свой волчий угол, раскинувшись со своим спальником чуть не на полчердака. И я понял, что мне придется с нею спать не просто в одном помещении. На одном полу. Почти вплотную друг к другу. Только руку протяни.
И, кажется, снова покраснел.
Но, к счастью, в этот момент я копался в своем рюкзаке, а потом Джелайна спустилась.
Судьба, ты хочешь моей смерти!
Но смерти сладкой, не могу не согласиться.