Задира
Шрифт:
– Сейчас? – заинтересовалась предложением женщина.
– Нет, - его улыбка стала заметно шире, - когда я захочу и ту, что я захочу, с условием равнозначности, конечно!
Женщины неразборчиво выругалась, но все же кивнула в знак согласия.
Все-таки, женщины везде одинаковы: любопытство – их слабая сторона.
– Все элементарно, - заявил мужчина, - я просто помог ему вспомнить его детскую моторику, задействовав ее, как основную. А дальше он уже сам осваивался. То, что его больше смутило изменение размера,
– Все равно, я считаю, что либо ты жульничаешь, либо тебе везет, - подытожила их спор женщина, - если дело в обычном везении, то это хорошо, это значит, что скоро повезет и мне.
– Время покажет, - согласился с ней мужчина.
Мне послышалось, или в его голосе прозвучала ирония? Или это он дал мне возможность ее услышать? Что это вообще за подковерные игры в которых я, в лучшем случае, - таракан, который должен прийти первый на каких-то неведомых бегах? Или тут какой-нибудь двойной, а то и тройной блеф, и я вообще не побегу, как в песенке про Кукарачу?
Нет, нужно остановить этот безудержный полет буйной фантазии. Ничего и никогда я не смогу понять в логике игры, затеянной этими всемогущими половинами одного до боли странного целого.
– В прошлый раз ты инструктировала свои «фишки», - произнося последнее слово, мужчина скривился, будто где-то на самой грани слышимости провели железом по стеклу, - теперь пришел мой черед.
– Нет! – запротестовала женщина. – Я лишилась одной фишки из-за нерасторопности твоего лысого осла! Значит, ты должен сам его устранить, чтобы игра снова стала равной.
Я взглянул на Бродягу. Его глаза перестали вращаться и, налившись кровью, уставились в одну точку – жилку, пульсирующую на шее гневной женщины. Я вдруг вспомнил о проклятии и слегка поелозил поясом от его юбки и ремнем сумки, чтобы ни то, ни другое, не приросло к телу Бродяги.
Дураку было ясно, что Таллан отдал бы сейчас все, что только имел лишь бы получить возможность убивать взглядом. Однако для нас с ним этот мир чудес не предусматривал. Поэтому он сейчас стоял, как жук в янтаре, а я, как безмозглый экспонат на музейной выставке.
Внезапно, будто вопреки моим мыслям, Бродяга обрел возможность двигаться и тут же с торжествующим воплем выбросил вперед руку, направив пальцы на женщину. С его ладони сорвалась яркая вспышка, но ее свет перебило пламя вселенской радости, захлестнувшей лицо Бродяги!
Так они снова и застыли: и вспышка, и лицо, и радость. Только вопль недолгое время разносило эхом по руинам.
А после наступившую тишину разрезал издевательский смех сумасшедшей бабы.
Мне тоже внезапно захотелось сделать ей очень больно, и я даже попытался двинуться в ее сторону.
– Не здесь,
«Хорошо, мужик, я поверю тебе и подожду!» - подумал я, пытаясь успокоиться.
Легкая улыбка на холеном, но все равно мужественном лице была мне ответом.
– Ты смотри-ка, - продолжала смеяться женщина, - он задействовал принцип последнего удара! И когда только смог подготовиться?!
– Видимо у тебя талант вдохновлять людей на подобные свершения, - усмехнулся ей в ответ тот, кто, по всей видимости, являлся виновником моего появления в мире Бродяги и во времени Экуппы, Пройдохи и Язвы, - но хватит развлекаться с моими подопечными, посмотри лучше, как себя чувствует твоя оставшаяся в строю «фишка».
В этот момент в той стороне, где остались мои товарищи, кто-то негромко вскрикнул от неожиданности.
Язва пришла в себя, оглянулась вокруг, увидела нас четверых (ну, или троих; зависит от того, как считать Стража) и, не вставая, с какой-то боязливой поспешностью прямо на четвереньках направилась в нашу сторону.
Вот тут я понял местную разницу между «людьми» и «фишками». Мы с Бродягой хоть и были несколько ущемлены в своих правах, но нам хотя бы разрешалось стоять на своих двоих и не унижаться перед «хозяйкой»…
Смотреть на диалог этого существа женского пола с Язвой было больно. Причем мне было больно в переносном смысле, а вот у наемницы все обстояло куда как хуже. Каждое слово существа, к которому Язва обращалась не иначе, как «госпожа» или «хозяйка», наносило рабыне недлинный и тонкий, но достаточно глубокий порез.
Результатом недолгой и полной ледяного презрения беседы стали растущие лужицы крови в вездесущей пыли под туловищем Язвы, которые в ближайшем будущем наверняка сольются в одну грязную лужу, если беседа повторится или продлится еще хотя бы полминуты.
И когда наемница получала не просто нагоняй, а реальные инструкции и знания, мне в голову тоже словно приходил какой-то заархивированный самораспаковывающийся пакет с информацией. Причем она большей частью имела общеобразовательное направление и касалась в основном развития мира, куда не так давно попало мое сознание.
Как бы ни было жалко мне Язву, и как бы ни бесился я от своей немощи, все же слова этой недоженщины я услышал и мгновенно их проанализировал. И картина, скажу я вам, нарисовалась очень даже неожиданная, во всяком случае, для меня.
«Хозяйка» провела перед своими глазами ладонью. Воздух между ними и нами с Бродягой на короткий миг подернулся рябью, а потом вновь успокоился. Однако теперь мужчина, женщина и бесправное существо смотрели вроде бы и в нашу сторону, но видели явно что-то другое.