Зафар-наме. Книга побед Амира Тимура
Шрифт:
Государь ушел от Исфараина и [на] несколько дней остановился на лугу Огулчату, чтобы уставшим коням и другим четвероногим дать отдых.
В это время народ хуроши, о которых выше было сказано[425], что они осмелились убить амира Хаджи Барласа и его брата, Идику Барласа, всех их поймали и перебили. Ту местность царской милостью пожаловал сыну Идику Барласа, Мухаммад Дарвешу и внуку Хаджи Барласа, Али Дарвешу, и до сих пор она находится у их родственников.
О том, что государь Сахибкиран возвратился в Самарканд
/81а/ Государь Сахибкиран в добрый час и под счастливой звездой оттуда воротился и направился в сторону Самарканда. После покорения области Хорасан для правления им Малика Герата и даруг других округов каждого поставил на свое место
Упоминание о кончине Ака Беги
Злонравное и нелюбимое время, увидев цветник счастья упорядоченным, от зависти изменилось. Сей мир делает так, что если увидит кого-либо радостным, то за этой радостью посылает сто забот. Если одарит счастьем, то за ним пошлет противление этому. Дело в том, что государь Сахибкиран как раз находился в вершине радости и счастья, а судьба заботами и несчастьем опечалила его душу.
За покрывалом чистоты государя была одна дочь по имени Тагай-шах. Но из-за большой любви к ней ее называли Ака Беги, она была выдана за Мухаммад-бека, сына Муса-бека. /81б/ Та прекрасноликая, подобной которой в то время не было, которую государь очень любил, в цветнике ее царства появилась порча, обнаружилась ее болезнь. Сколько бы ни старались лекари, пользы [это] не принесло, и отдала душу: «Поистине, мы принадлежим Аллаху, и к нему мы возвращаемся»[426]. От нее остался один сын по имени Султан Хусайн.
От этого события государь так опечалился, что от всех мирских дел умыл руки. Все в этом мире, одевшись в черное, рыдали и громко плакали, забрасывая свои головы пылью. Согласно шариату, надев на нее саван, положили в гроб и отправили в Кеш, там и захоронили. Государь Сахибкиран ради ее духа начал траур, бедным и нищим раздал пищу. В это время со стороны Хорасана поступило сведение, что Али-бек Джаникурбани сговорился с амиром Вали, так обработал амира Вали, что тот пришел с войском в Сабзавар и осадил Али Муаййида.
Государь из-за своего дитя был в таком состоянии, что он мир не видел глазами. Услышав эту весть, он совершенно не обратил внимания.
Однако старшая сестра государя, Кутлук Туркан ага, зашла к нему и, любя, сказала: «Если ты будешь так беспечен, мир скоро расстроится. Божьей ошибке ничем не помочь. С тех пор как есть мир, так обстоит дело. Печалиться бесполезно. Если ты будешь продолжать так, народ и государство расстроятся и рабы божьи будут бедствовать. Это почему какая-то группа нахалов выступает в Мазандаране и причиняют бедствия мусульманам? Здесь только /82а/ один путь: ты пойдешь для сражения их и так накажешь их, чтобы никто больше не смел мечтать о таком бесчинстве».
Эти слова, высказанные доброжелательно, привели в чувство государя Сахибкирана-миро-завоевателя и настроили на поход в Хорасан и Мазандаран.
Государь победоносный Сахибкиран направляется в сторону Иранзамина во второй раз
В середине той зимы государь издал фирман: «Войскам собраться!» Когда войска были собраны, счастливое лицо направил в сторону Ирана, вышел из Бухары, и весть о его победоносном шествии распространилась по миру.
Пошел по дороге Махана и остановился в Калате. Здесь к августейшему лагерю присоединились пришедший из Серахса со своим войском царевич Миран-шах и Малик Гияс ад-Дин с войском Герата. Еще до подхода государя Али-бек со своими людьми, женами и скотом заперся в крепости Калат. Сахибкиран, исходя из родственных связей, не стал разорять его область. Отправил к нему человека со словами: «Почему, боясь меня, ты заперся в крепости? Теперь не церемонься и иди к нам и исправь свою ошибку. Если не придешь, то все, что произойдет, будет по твоей вине».
Али-бек издавна удостоился несчастья. Эти нравоучительные слова не возымели действия на него
Царевич Миран-шах остановился у ворот Дахча, амирзаде Али, сын Муаййид-бека Арлата[428], остановился у перевала Бахра, амир Хаджи Сайф ад-Дин остановился у ворот Дарбанди Аргун-шах[429], царевич Умаршайх тоже остановился у каких-то других ворот. Али-бек, увидев такое войско, испугался, стал просить и умолять и послал раскаянное заявление: «Раскаиваюсь в своих дурных поступках и стыжусь своих дел. Пусть государь сделает милость и подойдет близко к воротам. Я выйду, поцелую ему ногу и оботру глаза». Государь Сахибкиран, будучи совершенством милосердия, с пятью воинами подошел к воротам крепости. В крепости была одна очень узкая и тесная дорога. Али-бек увидел, что Сахибкиран подошел с малым числом людей, и опять из-за своего несчастья поддался увещеваниям сатаны и решил прибегнуть к хитрости. Группу злоумышленников он расставил в засады, чтобы те в удобный момент напали. А сам, вопреки своим словам, не вышел из крепости.
Государь Сахибкиран, несколько постояв в этом стане врага, видит, что Али-бек не исполнил свое слово, и воротился. Благодаря милости господней: «Мы устроили перед ними преграду и позади их преграду и закрыли их, и они не видят»[430], все злоумышленники как будто стали слепыми и глухими и ни у кого из них не было мочи, чтобы во время прихода или ухода государя в руки взял оружие. Государь в здравии и невредимым вышел оттуда и пришел на свое место в августейший стан. Устроенная Али-беком хитрость стала очевидной, огонь гнева ударил в голову государя и он приказал: «Начать битву!» Каждый со своего места устремился вперед и начал сражаться. Группе мекритов и бадахшанцев, /83а/ выросших в горах и которые по горам лазали, как кеклики, было приказано: «Лезть в гору!» Та группа направилась в ту сторону и в начале раби первого года семьсот восемьдесят четвертого, соответствующего году Собаки, в ночь вторника (15.05.1382), взошла на нее. Ударив в барабаны, литавры и трубы, подняли шум. Государь Сахибкиран за ними послал еще одну группу. Например, Ак Темур Бахадур и Ийгу Темур отправились по хребту перевала Бахра. Ак Темур разогнал стоявших там врагов и поднялся на крепость прямо к врагу. Ийгу Темур метал стрелы на головы врагов, стоявших напротив. Остальные бахадуры тоже со всех сторон стали гнать врага и подниматься в гору. Умар Аббас и Мубашшир с несколькими людьми раньше поднялись на гребень горы и показались оттуда. Враги напали на них. Государь Сахибкиран послал к ним группу смельчаков из войска и те своими стрелами и копьями поохотились на врагов. Враги, увидев это, испугались, раскаялись за проступки и запросили пощады. Али-бек, опять умоляя и извиняясь, к государю послал человека со словами: «Пусть государь окажет милость и вернет вниз тех людей на горе. Я его раб, утром приду служить». Он произнес клятвы и послал к государю из своих именитых беков Некруз-бека и Мухаммадшайха Хаджи, а с ними свою дочь, Ханд Султан, сосватанную для амирзаде Мухаммад Султана[431]. Те пришли и с правилами приличия обратились, извинились за Али-бека и передали его слова. Добродушие и милосердие государя еще раз взяли верх и он сказал: «Пусть войска возвращаются!» Все беки и бахадуры вернулись служить государю.
На следующее утро государь Сахибкиран с достоинством и счастливо подошел к воротам Калата. Али-бек вынужденно вышел, поцеловал ногу государю и просил простить его вину. Государь принял его извинения и простил его. Тот еще раз извинился и сказал: «Сегодня простите меня и отпустите. Завтра приду служить».
Сахибкиран принял его предложение и разрешил ему. /83б/ А сам возвратился в свою ставку День падения Али-бека достиг своего вечера и счастье отвернулось от него, поэтому он не мог идти по правильной дороге. Он опять задумал злые козни: те места крепости, откуда вошли воины, закрыл и, нарушив клятву, снова стал врагом.